«Земной рай».– В мангровом лесу.– Китаец Чунг Ли.– В гостях у папуасов.
Далеко-далеко от нас, на противоположной стороне земного шара, к северу от Австралии, лежит большой остров Новая Гвинея. Почти на две с половиной тысячи километров протянулся он в длину и на шестьсот с лишком – в ширину.
Это самый большой после Гренландии остров в мире. Четыре таких республики, как наша Белоруссия, свободно разместились бы на его территории.
Лежит он у самого экватора: значит, там стоит вечное лето. Не нужно заботиться ни о топливе, ни о теплой одежде, не нужно строить домов – легкая хижина с кровлей из пальмовых листьев надежно защитит и от палящего зноя и от ливня.
Круглый год растут и цветут там разные удивительные растения. Никто не запасается пищей на зиму. Все двенадцать месяцев года можно кушать свежие плоды, овощи, зерно и еще много такого, о чем мы и представления не имеем.
В лесах Новой Гвинеи растут диковинные красные цветы – настоящие великаны, и с цветка на цветок перелетает райская птица, которая только и живет в этой стране да на некоторых ближайших островах. Кто из вас не хотел бы жить в этом раю?
А между тем рай этот никого не привлекает.
Народу там живет раз в пять меньше, чем у нас. Да и те считаются самыми дикими на свете. Называется этот народ папуасами. Еще недавно можно было слышать, что они там, в этом раю, едят людей.
Европейцев на Новой Гвинее всего несколько тысяч человек, да и те живут только по побережью. В центре острова есть такие места, где ни разу не ступала нога белого человека.
Попробуем заглянуть в эту незнакомую удивительную страну.
... Жара стояла такая, какая бывает только у самого экватора. Палящие лучи солнца пронизывали насквозь все, что попадалось на их пути,– и листву деревьев, и воду, и землю. Казалось, они хотели выпить из земли всю влагу, но повсюду было столько воды, что суше не становилось: воздух был влажный, даже какой-то густой, как в бане, только что без пара. И запахи... Каких только тут не было запахов: и цветочные, и плодовые, и еще какие-то гнилые, удушливые, вредные.
Это и есть главная причина того, что приезжие избегают этих мест: теплый влажный воздух вызывает самую распространенную в жарких странах болезнь – желтую лихорадку. Это то же самое, что и наша малярия, только еще похуже.
Зато растениям все это очень на руку. Они так быстро растут, что, казалось бы, стоит прислушаться – и услышишь, как они прут из земли. Каждое дерево, куст или травинка рвутся вверх, к солнцу, словно наперегонки. Сосед старается оттолкнуть соседа и занять как можно больше места под солнцем. Те, что послабее, остаются внизу, чахнут и постепенно погибают.
Выше всех вытянули свои стволы, увенчанные метелками из четырехметровых листьев, пальмы. А там, ниже, начинается настоящая чаща – прямо не разобрать, что там растет. Правда, и деревья-то все не известных нам пород. Листья огромные, ярко-зеленые, будто даже жирные, а цветы так и горят разными красками. Даже наш папоротник вырастает тут в целое дерево – сосне не уступит. Ближе к воде растут так называемые мангровые деревья; корни их поднимаются над землей выше человеческого роста, так что под ними можно ходить.
Некоторые растения, которым не хватило места и света, приспособились жить за чужой счет – пьют соки из другого дерева. Это в первую очередь лианы, которые, словно веревки толщиною в руку, переплели весь лес. Даже одна порода пальм, так называемая ротанговая пальма, предпочитает безбедно жить на чужой шее.
Бросается в глаза, что животных в этом лесу мало. И нечему удивляться: зверей на Новой Гвинее действительно почти нет. Правда, с некоторыми из них мы еще встретимся.
По лесу на юг течет речка – спокойная, неторопливая. Много заливчиков и рукавов: видно, что это уже устье, что где-то недалеко – море.
По берегам стеною стоит высокий бамбук. Там копошатся в иле дикие утки. На толстом корневище мангровогодерева торчит, как часовой, белая цапля. Видно, никто их тут не беспокоит.
Но вот из-за поворота реки показался челнок, простой, выдолбленный из ствола дерева. В нем стоял человек среднего роста, желтокожий, с узкими раскосыми глазами. По всем признакам, это был китаец. Только как он попал сюда? Ведь до Китая тысячи и тысячи миль.
И тем не менее это был настоящий китаец, мужчина лет двадцати пяти.
Из одежды только и было на нем, что штаны и рубашка, да и от тех осталось одно название – какие-то лоскуты, связанные травой и тонкими, гибкими корешками.
Греб и правил он длинной жердью, а на дне челнока лежала котомка и небольшая пика.
Плыл он медленно, осторожно и все время оглядывался по сторонам, словно опасаясь чего-то. Он боялся выгребать на середину реки и упорно держался берега. По худому, изможденному лицу путника было видно, что он немало мытарствовал.
Один, другой поворот – и перед ним открылось море. Он знал, что это уже море, хотя определить, где проходит береговая линия, ему ни за что не удалось бы: все вокруг было залито водой, а мангровый лес мог выдаваться далеко в море. Да и море-то тут неглубоко. Даже далеко впереди было видно, как пенилась вода на подводных рифах.
