Я твердо решила стать колдуньей. Только магия, по моему убеждению, могла вытащить меня из зыбкого болота обыденности и вознести к небывалым высотам благоденствия. Ну, это если выражаться высокопарным книжным языком. Так обычно писали о тяжелой женской доле в сентиментальных романах, которые я украдкой таскала из материнской библиотеки. А если говорить по-простому, то мне до безумия наскучил размеренный и спокойный деревенский уклад жизни нашей семьи. Завтрак ровно в девять, ужин — не позже шести. По выходным жди в гости тетушек с отцовской стороны. Их имелось целых три, и для меня они были на одно лицо, поэтому я постоянно путала, как кого зовут. Невысокие, чрезвычайно говорливые и незамужние, хотя возраст их давно перевалил за критический для девушек, желающих выгодно устроить свою семейную жизнь. Старшей — около сорока, младшей — давно за тридцать. Впрочем, в их одиночестве не было ничего удивительного, если учесть любовь тетушек к сладкому, из-за чего их фигуры уже много лет как опасно приблизились очертаниями к шару. Прибавьте к этому отсутствие приданного и скверный нрав их матери, то есть, соответственно, моей бабушки. Кстати, ей давно был заказан вход в наш дом, поскольку при последнем визите отцу пришлось лично разнимать отвратительную свару, в конечном итоге переросшую в рукопашную, которая приключилась между нею и моей матерью.
К слову, из этой драки, к моей вящей радости, победительницей вышла последняя. Она не только знатно проредила волосы свекрови, но и ненароком расквасила нос отцу, в пылу ссоры случайно угодившему под удар. После этого бабушка громогласно прокляла мою мать и заодно меня, поскольку я была, выражаясь ее словами, «отродьем гнилого чрева», и навсегда удалилась из нашей жизни. Какое-то время тетушки тоже не приезжали, видимо, испугавшись гнева матери. Но потом еженедельные визиты возобновились. Пару раз я слышала, как Штрея — старшая сестра — украдкой шепталась с моей матерью. Вроде бы, просила первой пойти на попятную и нанести визит вежливости и примирения. Говорила, что сьерра Вайара уже стара, потому не может переступить через гордость и признать, что погорячилась. Однако она искренне любит свою единственную внучку, то бишь меня, и ради возможности видеть ее готова простить своенравную и быструю на расправу сноху. Подумаешь, подрались. Бывает. Главное, что не убили друг друга. В конце концов, мы не дворяне, чтобы переживать за фамильную честь.
Но матушка была непреклонна. Сказала, как отрезала: не она первой начала ту ссору, не ей и прощения просить. С тех пор прошло уже больше года. Но ни бабушка, ни моя мать не собирались сдавать позиций.
Впрочем, я немного отвлеклась. Просто это происшествие оказалось единственным более-менее интересным за все семнадцать с половиной лет моей жизни. И все чаще я досадовала на неуступчивость матери. Все-таки моя бабушка жила в самой столице нашей родины Прерисии — шумном и богатом на события Ерионе, тогда как наше семейство не выезжало никуда дальше ближайшего небольшого городка под названием Литлтон. Да и то наши визиты обычно заключались в посещении крохотного храма, в котором, как это часто делают в небольших селениях, где нет возможности должным образом разместить святилища всех богов, находились алтари только основных наших небесных покровителей. Для женщин такими были Лиора, богиня плодородия, и Бригида, покровительница счастливого брака, для мужчин — Треон, супруг Лиоры и бог плодородия, и Атирис, верховный бог. В самом деле, не славить ведь обычным людям Ариоса — бога войны, или же Альтиса — бога мертвых, да останется он навсегда слеп. Пока родители предавались молитвам и размышлениям о сути бытия, я украдкой зевала и прислушивалась к тихим разговорам о погоде, урожае, семейных проблемах, ведущихся между остальными посетителями храма.
И вот как раз в прошлое воскресенье мое ухо уловило среди пустого трепа ни о чем драгоценное зерно интересного. Из приглушенного диалога двух женщин я узнала, что в округе объявился самый настоящий маг! Причем не просто маг, а черный колдун! Как иначе объяснить то, что он поселился в давно пустующем доме, расположенном далеко на отшибе, у самого кладбища. Разве может обычный человек наслаждаться столь жутким видом из окна: куда ни глянь — везде памятники да каменные круги, как символы единства богов после смерти. Некогда в этом доме жила местная знахарка, объяснившая столь странный выбор тем, что на кладбище произрастает множество трав, которые получают целебные свойства, лишь будучи сорванными в полнолуние. Мол, она слишком стара, чтобы бояться мертвых, к чьей славной компании несомненно и скоро присоединится, и слишком больна, чтобы ночью преодолевать большой путь из городка к кладбищу, рискуя по темноте переломать ноги. А до нее в этом доме вроде как жил некромант, который творил всякие непотребства с телами умерших. Правда, об его отвратительных делишках быстро стало известно, бургомистр сообщил куда надо, и из Ериона прибыл королевский маг, после короткой, но ожесточенной схватки пленил негодяя и отбыл с ним в неизвестном направлении. Должно быть, к настоящему моменту угли, оставшиеся после сожжения проклятого некроманта на костре, давным-давно остыли и превратились в ничто.
