Выскубов Степан Павлович
В эфире "Северок"
Об авторе: Степан Павлович ВЫСКУБОВ, живущий в станице Старомышастовской Краснодарского края, не профессиональный писатель. Проходя в 1939 году срочную службу в Красной Армии, был разведчиком в корпусной артиллерии. С началом Отечественной войны Степан Павлович добровольно вступил в парашютно-десантный батальон. Став радистом-разведчиком, несколько раз забрасывался в тыл врага. Его оружием была рация, но частенько приходилось брать в руки автомат и участвовать в боевых операциях. Трижды ранен, контужен. Награжден орденом боевого Красного Знамени, медалями. Сейчас - на заслуженном отдыхе, но активно участвует в общественной жизни станицы и пишет воспоминания о своей молодости и своих боевых друзьях.
Моим внучкам посвящаю
1
Солнце лениво опускалось к горизонту, медленно пряча свою горбушку за одинокое, ало вспыхнувшее облачко. К вечеру ветер немного поутих, присмирел, но верхушки деревьев еще раскачивались, и листья тихонько о чем-то шелестели.
* * *
Перед вечером посыльный отыскал меня и сказал, чтобы я срочно прибыл в штаб полка. В чем дело? Зачем понадобился? Никакой вины за собой я не чувствовал, нарушений у меня не было - и на тебе: к командиру полка! Не иначе "на ковер"...
А может, кто из бойцов отделения, которым я командовал, проштрафился? Нет, никто ведь никуда не отлучался. В отделении существовал негласный закон - друг от друга ничего не скрывать. Будь то радость или горе, все делили поровну.
Бреду в штаб, и разные мысли роятся в голове. Уже месяц как идет война. Месяц грустных вестей с фронтов. Многие из наших просились отправить их на защиту родной Отчизны. И мне, конечно, хотелось. Но...
Э-э, да чего я тревожусь? Вызывают, видимо, по поводу моих рапортов, что писал на имя командира полка с просьбой направить на фронт, в ту часть, в которой воевал старший брат. И я зашагал веселее, даже тихонько насвистывая.
* * *
В кабинете комполка находилось трое. Двоих видел впервые: батальонного комиссара и майора с голубыми петлицами. Командир полка, не дав и слова сказать, тотчас представил меня батальонному комиссару.
- Значит, на фронт проситесь? - спросил тот, отложив мой рапорт. Проницательный взгляд ощупывал меня с головы до ног. Рядом с ним сидел широкоскулый майор - тот, с голубыми петлицами. Он что-то записывал в блокнот и изредка посматривал на меня. Я, вытянувшись в струнку, отчеканил:
- Так точно, товарищ батальонный комиссар, на фронт прошусь! У меня отец и старший брат добровольцами ушли. Мне просто стыдно перед ними. Служу в армии, а пороха еще не нюхал.
Комиссар кивнул на стул.
- Садитесь, - сказал мягко, и на его губах появилась едва заметная улыбка. - Да не тянитесь вы, садитесь! Так вот, что касается пороха, то еще успеете понюхать... - С минуту он молчал, потом спросил: - А парашютистом не желаете стать? Десантником?
Меня будто холодной водой окатили: мне был непонятен вопрос - почему я, артиллерист, должен стать парашютистом? Это просто не укладывалось в голове. Ведь для такого дела необходимо пройти определенный курс обучения, нужны тренировки. Стало быть, потребуется немало времени... Я взвешивал ситуацию, прикидывал. Мысли путались. Ведь если согласиться, значит, не попасть на фронт, не попасть к брату... А если нет...
Мои размышления прервал батальонный комиссар: он начал спрашивать, каким видом спорта я увлекаюсь, как здоровье, не жалуюсь ли на что, где живут родители, чем занимаются. Оказалось, комиссар подбирал нужных людей для подготовки парашютистов-десантников, чтобы потом забросить их в глубокий тыл врага с целью разведки и диверсий.
Мне это дело показалось заманчивым, интересным. Правда, чтобы выброситься в тыл противника, нужно быть смелым, мужественным. Гожусь ли я для такого дела?
- С ответом не тороплю, - сказал в заключение беседы комиссар. Действительно, подумайте хорошенько, хватит ли у вас духу воевать с фашистами в их тылу.
...Мне вдруг вспомнились рассказы отца о гражданской войне - как ему довелось дважды бежать от беляков из-под расстрела, как, тяжело раненного, подобрала его старушка, выходила и отец снова стал воевать с белогвардейцами.
Словом, раздумывал я недолго и, дав согласие, попрощался на другой день со своим артполком.
В кузове полуторки нас было тринадцать - чертова дюжина. У всех уже истек срок службы, и, если бы не война, мы были бы дома, работали бы кто в поле, кто на заводе...
Наша машина то набирала скорость, и нас встряхивало, подбрасывало, то замедляла ход, и над дорогой растягивался шлейф пыли.
Часа через три грузовик остановился в середине палаточного городка.
- Можно выгружаться, - распорядился сопровождавший нас лейтенант Чижов. - Мы прибыли на место.
- Вот это местечко, - отозвался ехавший с нами старшина. - Тут и людей-то не видно: одни камни!
В военном городке тихо и пусто, лишь палатки белеют. С трех сторон он опоясан голыми каменистыми горами, только изредка виднеются кустарники. Нещадно жарит июльское солнце.
Несколько минут я молча стоял под палящими лучами, разглядывая чуть видневшееся вдали солнце. Ко мне подошел старший сержант.
