«Впервые я убила тебя прямо тогда. Помню: ты стоишь напротив и ухмыляешься, а я никак не могу потушить в голове назойливое, одуряющее жужжание твоих слов: «Потому что я люблю ее, а не тебя».
«Бред, бред, бред… это обман слуха… ты не можешь, ты не посмеешь так говорить. Только не сейчас. Только не так…»
Я хочу спросить, почему. Но заранее знаю ответ. Она вся так и сияет, искрится, она богиня, и за один ее благосклонный взгляд можно умереть. А я… кто такая я?
Мне хочется кричать от боли, голова ужасно кружится, а ты все стоишь и скалишь свои идеальные зубы, будто бесчувственное чудовище, готовое пожирать своих детей. А ведь я в какой-то степени твое порождение. Я не жила до встречи с тобой!
И я не выдерживаю. Бью один раз, несильно, потом еще, еще, пока ты не валишься на землю, схватившись за хрипящее горло.
Сколько раз мне снилась та наша встреча. Стоим на мосту, курим, ты поворачиваешься ко мне, ухмыляясь, и говоришь… Я убивала тебя сотни, тысячи раз. И не могла простить себе только одного.
Что тогда не решилась на это в реальности».
В сквере почти не было прохожих и мне казалось, что эта теплая осень лежит, как золотистая дымка с горьковатым привкусом сгоревших листьев, повсюду — и даже на моих плечах, будто модная шаль. Я смотрела на горстку мелочи, полученную на сдачу после обеда — нежный, прощальный солнечный свет играл с блестящей поверхностью, и я чувствовала на лице мелкие сияющие отблески, отчего неудержимо хотелось улыбнуться. Я зажмурилась и представила огромное, грамм на двести пятьдесят, мороженое с ванилью и шоколадной стружкой, и то, с каким упоением сейчас бы его съела.
Яростная борьба с собой продолжалась не дольше двух минут. К черту диету! Лучше я никогда не влезу в эту дурацкую старую юбку, чем умру прямо сейчас от недостатка мороженого в организме.
Запах ванили с детства лишал меня способности мыслить ясно — жизнь вокруг становилась похожа на непрекращающийся праздник. С тихим шелестом, покружившись в недвижимом теплом воздухе, мне на колени спустился огненно-желтый кленовый листок. Странно, в этом году так рано все пожелтело — наверное, из-за безумно жаркого лета.
— О, кто это тут у нас?!
Я вздрогнула и неуклюже взмахнула рукой, когда, перескочив через спинку, рядом на лавку плюхнулся мой одногруппник Стас.
— Вот ты сейчас реально рисковал испробовать мой знаменитый хук справа, — засмеялась я, вытирая с кончика носа следы мороженого. — Нельзя же так людей пугать, Стасик!
— Ох, Викуля… Конечно, хороших и правильных людей нельзя, а прогульщиков — еще как, — он тряхнул длинной челкой, убрав ее с глаз, и улыбнулся мне в ответ.
Стас был самым красивым парнем, которого я видела в жизни. Вот правда! Иногда мне хотелось просто прикоснуться к его лицу — убедиться, что он не холодный, не какая-то античная скульптура, а такой же человек, как и все остальные. Абсолютно идеальная линия профиля, огромные синие глаза, черные волосы… Помню, как он пришел на посвящение в первокурсники вместе с родителями: даже не знаю, как у двух на вид совершенно обыкновенных людей могло появиться на свет такое произведение искусства.
— Да что-то мне не охота туда идти… — я поморщилась. — Погода хорошая, лекция скучная.
Он пожал плечами, заведя руки за голову.
— А еще природная интуиция мне подсказывает, что тебе не особо приятно общество наших одногруппников.
Я не успела даже пуститься в яростное отрицание, как он мгновенно вернулся к прежней теме:
— Впрочем, солидарен с вами, коллега: радостного на паре у Абажурова мало. Но жизнь — это вам не повидло из морковки. Ладно, — он поднялся с лавки, — пойду, займусь чем-нибудь полезным. Убью дракона, спасу принцессу, например.
— Угу, — я зачерпнула ложечкой огромную порцию мороженого. — Вид у тебя как раз очень даже прекрасно-принцевый.
Парень засмеялся, вокруг глаз брызнули легкие морщинки.
Доедая свой заслуженный послеобеденный трофей, я наблюдала, как Стас отправился вниз по бульвару, весело поигрывая ключами. Не помню, кто, но мне рассказывали, что он подрабатывает в модельном агентстве уже пару лет, с шестнадцати, когда выиграл конкурс юных моделей. Подиумные мальчики всегда казались мне глупыми и высокомерными, но, как ни странно, Стас оказался удивительно милым парнем — и очень умным, что поразило еще больше. Ведь до сих пор мое нелестное мнение о мужском уме смог исправить только Кирилл…
Я вздрогнула. Почему всегда так получается — стоит ли мне подумать о нем, как между нами будто натягиваются невидимые нити и в кармане начинает звонить телефон, либо приходит сообщение в «аське»? Сегодня все было немного по-другому и, стоило мне мысленно произнести его имя, как Кирилл вдруг предстал передо мной во плоти.
Он стоял напротив, в желтоватом пятне солнечного света, просвечивающего сквозь осенние листья, и лихо улыбался, как ковбой в старом вестерне. Не до конца уверенная, что не перепутала его с кем-то другим, я все же улыбнулась в ответ и в ту же секунду рванула к нему через дорогу.
— Привет! — повисла у него на шее и, потянувшись, жадно поцеловала.
— Ого, — только и выдохнул Кирилл, и тут же покраснел.
