Музыка была слышна даже здесь, на улице.
Миклош замедлил шаг, а взгляд его пронзительно-голубых глаз устремился на вывеску, которая красовалась над дверью.
Уголки его рта дрогнули в саркастической, едва заметной усмешке. Усмешка эта превратилась в откровенную веселую ухмылку, когда Миклош разглядел на двери кабачка написанное от руки объявление. Находилось оно внизу, почти у самого тротуара, и заметить его можно было, лишь зная о нем и выискивая именно его.
«Внизу расположено логово вампиров».
Да неужели? Кто бы мог подумать!
Миклош вскинул брови, и взгляд его снова переместился на вывеску над входом в заведение, выполненную целиком и полностью в вампирском стиле.
Он раздумывал, не спуститься ли вниз, просто смеха ради: там, где люди изображают вампиров, всегда есть шанс позабавиться, не говоря уж о том, чтобы наскоро… перекусить.
Если бы только эти люди понимали, что представляют собой те, кем они так жаждут побывать. Чистый разум в смертном облике. Плоть без души. Ненасытные паразиты, принужденные кормиться кровью тех, от кого откололись, запродав свои души за бессмертие.
Вампиров недаром называют «прóклятыми».
Миклош был не в настроении развлекаться, и, презрев зыбкую перспективу вечерней забавы, он уже собирался пройти мимо кабачка, когда внимание его привлекло кое-что другое.
Запах.
Лондонский Сохо изобилует запахами. Любыми. И влекущими, и отвратительно-отталкивающими.
Но этот…
Миклош закрыл глаза и глубоко вдохнул.
Запах окатил его волной, омыл, словно горячая вода ванны, которую он принимал, когда еще был живым.
Глаза Миклоша открылись как раз вовремя, чтобы перехватить мимолетный взгляд женщины, прошедшей мимо него к стеклянной двери в вампирский кабачок.
Смертной женщины.
В сопровождении смертного мужчины.
Она торопливо отвела глаза, как будто не хотела, чтобы ее разглядывали. Или же просто не хотела, чтобы кто-то видел, как она входит в это нелепое «вампирское логово».
При этой мысли Миклош едва не рассмеялся.
Женщина, однако, тут же оглянулась, и, когда их взгляды встретились, Миклоша будто ударили.
Ошеломительно. Да, именно это слово.
Не то чтобы женщина была хороша собой или, по его мнению, физически привлекательна.
Она его просто ошеломила.
Как странно! Глаза ее сами по себе были воплощением вызова, не говоря уж о взгляде, которым она одарила Миклоша. Темно-карие глаза требовали, чтобы он оставил ее в покое, и в то же время умоляли: «Спаси меня!»
Миклош услыхал эти слова так явственно, словно женщина произнесла их вслух.
Она не отрывала глаз от него до тех пор, пока у нее была такая возможность, а затем спустилась вниз, в кабачок.
Как!
Чтобы такая женщина — и направилась в подобное заведение, да еще в обществе…
«Что значит — такая? — спросил сам себя Миклош. — Она всего лишь смертная. С таким же смертным спутником. И идет в такой же бар для смертных, чтобы изображать там живых мертвецов».
Даже стоя здесь, на улице, он слышал, что музыка в кабачке играет чересчур громко. И обоняние исправно докладывало ему, что традиционный для английских баров запрет на курение в этом кабачке не соблюдается. Черт, да он и с этого места мог почти явственно разглядеть немытый пол, грязные столики и тусклый свет, призванный замаскировать эту грязь и в то же время изобразить жалкие потуги на «вампирскую атмосферу».
Людям никогда не понять, что для существ, подобных Миклошу, хотя те и чураются дневного света, искусственное освещение имеет особую притягательность, и особенно мягкое сияние свечей. Вампиры и в самом деле обладают необыкновенно острым зрением, что позволяет им прекрасно видеть в темноте, однако они отнюдь не избегают любого света, как приписывает им молва.
Это заведение не представляло для Миклоша ни малейшего интереса. Но… там была она.
Она сейчас в этом смехотворном вампирском логове, в обществе жалкого смертного самца, который не способен даже удовлетворить аппетиты Миклоша, при условии что тому вообще захотелось бы пить его кровь. И само собой, судя по тому, какой взгляд бросила эта женщина на Миклоша, ее аппетиты этот смертный тоже не способен удовлетворить.
Отнять у него женщину будет невероятно легко. Эта мысль позабавила Миклоша, и он снова усмехнулся.
Да.
Почему бы и нет? Он хочет эту женщину. Отчего-то он хочет ее куда сильнее, чем всех женщин, с которыми ему когда-либо доводилось иметь дело, — во всяком случае, сейчас он не в силах припомнить, когда в последний раз испытывал настоящее желание, и вряд ли причина только в том, что эту женщину можно заполучить без труда. Похоже, у него все-таки есть настроение поразвлечься.
Однако это означает, что ему придется пойти вслед за ней.
Миклош вдруг осознал, что уже протянул руку к дверной ручке и открыл дверь.
Снаружи, на улице, запах чеснока всего лишь раздражал обоняние, но здесь, внутри, он был просто невыносим. Должно быть, его нагнетают специально. Еще одна милая подробность здешней безвкусной «атмосферы». И не то чтобы россказни об отпугивании вампиров запахом чеснока имели в себе хотя бы зернышко истины.
Просто мерзкая вонь, и точка.
Сейчас, однако, это не имело никакого значения. У Миклоша была цель.
