Последние шестьдесят восемь лет больница «Принцесса Мери Текская» (или просто «Мей») была достойным заведением с хорошей репутацией. Мне нравились предоставляемые здесь услуги и профессионализм врачей. Но когда послышался ропот недовольства, выяснилось, что многие не разделяют моего мнения. Раньше я думала, что и остальные студенты моего курса Школы III/67 (таково было официальное обозначение, поскольку мы начали учиться в сентябре 1967 года) довольны своим положением. А вот теперь, на третьем, заключительном курсе, когда нам выдали красные повязки, чтобы подчеркнуть нашу ответственность и подготовленность, теперь-то и началась смута.
Каждый год появлялись все новые первокурсники. Они были гораздо жестче нас и любили добиваться своего; именно они все и затеяли. Парочка юных всезнаек отправилась на выходные в Лондон, а вернувшись оттуда, загорелась идеей устроить марш протеста против «невыносимо тяжелых условий труда медсестер». Не прошло и ночи, как этой идеей заразились второкурсники, потом и третьекурсники прислушались, а под конец даже обеспеченный всем необходимым постоянный медперсонал проявил сдержанный интерес, а потом начал заявлять о своих правах.
Джим Хикен, старший медбрат в восьмой палате, рассуждал об этом в понедельник, когда мы вместе разбирались с антибиотиками и болеутоляющими. Я постаралась закончить вечернюю перевязку как можно скорее, чтобы помочь ему. Его рабочий день заканчивался в шесть, и он никак не успевал встретиться со своей подружкой в половине седьмого, если только кто-то не засучит рукава и быстренько не поможет рассортировать таблетки и шприцы. Конечно, это неправильно: рядом всегда должен быть напарник, который подстрахует и завершит начатое, когда твой рабочий день окончен. Но сегодня у Роусторн, сменщицы Хикена, выходной, и Джим должен передать дела непосредственно сестре Каттер, поэтому ему самому придется закончить всю мелкую работу. Как студентка старшего курса, я должна помогать сестре, но с тех пор, как двое сотрудников свалились с простудой, наше расписание стало более напряженным. Мы перераспределили обязанности и подменяли друг друга. Сестра Каттер совершенно не стремилась засучить рукава и сделать хоть что-нибудь. По характеру она совсем не походила на медсестру, скорее ей бы подошла канцелярская должность. Она принадлежала к той вымирающей породе бывших военных, которые предпочитают работать с помощью пульта дистанционного управления, ни к чему не прикасаясь руками. Второкурсники же просто не могли выполнить наши обязанности.
— Нам нужно больше старшекурсников в этой палате, — ворчал Джим. — Куда они исчезают, как только заканчивается практика? Разумеется, они не остаются здесь. По крайней мере, большинство.
— Девушки выходят замуж, — отозвалась я. — Просто чтобы встать на ноги. Немного жизни, пока старые жуки не избавятся от них, а потом некоторые снова возвращаются сюда, по крайней мере пока не найдут кого-нибудь еще.
Медбрат поднял шприц с пенициллином на уровень глаз, выпустил струйку раствора и положил шприц на поднос на столике с расписанием мистера Планта.
— Да, черт побери! Они просто испаряются. Посмотри хоть на свой собственный курс. Как ты думаешь, многие придут сюда на постоянную работу после практики? Сколько студенток осталось из твоей группы? Что же, возможно, это требование повышения заработной платы заставит вас остаться.
Я была занята пересчитыванием таблеток тетрациклина и поэтому ответила не сразу.
— На первом курсе нас было двадцать две. Трое ушли почти сразу. Двое несколько раз проваливали экзамены, и их направили на подготовительные курсы для сестер. Трое вышли замуж по любви и одна — потому что не было другого выбора. Значит, осталось тринадцать… Да, тринадцать. Потом дал знать о себе характер Макдоналд, и ей пришлось уйти. Потом выбыла Перри.
— Так что насчет Перри?
Перри была довольно странной особой. Она начала улучшать свое материальное положение, используя для этого одежду и наличность других.
— Это длинная история. Короче, ее больше здесь нет. Остается одиннадцать, ровно половина. А чем этот шум поможет нам?
— Наша работа покажется студентам более привлекательной, если за нее будут больше платить, я так думаю. Увеличится набор, уменьшится утечка кадров.
— Утечка кадров будет всегда, — заявила я. — Думаешь, эта работа сейчас не привлекательна? Будь это так, люди бы не шли к нам. Но с течением времени они все равно пополняют ряды уволившихся. Если это идея мистера Фуллера, то он уже передумал, а мистер Кершоу сказал…
— О да. Но стоит немножко надавить, и он снова изменит свое мнение.
— Мы не должны так поступать, — напомнила я приятелю. — Люди доверяют медперсоналу.
— Я знаю это. Но ночью здесь нет ни одного старшекурсника, так что пациента, которому потребуется помощь, могут не услышать. Или больному придется ждать, пока освободится единственный дежурный. Вот что я имею в виду. Нам нужно…
— Я положу это в ящичек ночной сестры, с запиской, — предложила я. — Не слишком законно, но ведь работает.
Джим вздохнул:
— Ладно, согласен принести целесообразность в жертву спокойствию, — и внезапно нахмурился. — Такими темпами я ни за что не доберусь до города к половине седьмого.
