Минула уже середина июня, когда на город впервые в этом году обрушилась жара. Вязкая и тяжелая, она подмяла под себя улицы и дворы. Она просочилась в супермаркеты и подземные переходы. Она дохнула внутрь автобусов и трамваев горячим асфалътово-бензиновым перегаром, распугав и без того редких в этот воскресный день пассажиров. Город, обычно шумный и суетливый, притих, испуганно затаился в ожидании хоть легкого дуновения ветерка, хоть какой-нибудь жалкой тучки. Но пустое бесцветное небо перечеркивал лишь одинокий инверсионный след самолета. До небывалой грозы, которая потрясла Санкт-Петербург вечером этого дня, оставалось еще пять безразмерных, тягучих, словно смола, часов…
…когда в ста метрах от входа в метро «Проспект Большевиков» остановилась черная «хонда прелюдия», и из нее выскользнул высокий сухощавый мужчина. Лениво отмахнувшись от девушки-наркоманки, которая попросила у него три рубля «на метро», он дошел до тесного павильончика, где распаренный потный араб торговал цыплятами гриль и шавермой. Сделав заказ, мужчина облокотился на грязную стойку и огляделся.
Вот уже несколько дней его не покидало нехорошее чувство, что он таскает за собой «хвост», но зафиксировать что-нибудь подозрительное пока не удавалось. Скорее всего, потому, что нечего было фиксировать. Наружку он просто придумал.
Подводят нервы. Сказались на них четыре последних месяца, до безумия перегруженные работой. Хорошо бы передохнуть хотя бы пару деньков. Просто посидеть дома, ни о чем не заботясь, не забивая голову никакими проблемами. Потягивая портер. Перечитывая Набокова… Увы, несбыточные мечты. Уже завтра предстоит поездка в Карелию. Сошедствие во ад. И как там все сложится, известно лишь одному Богу. Или одному Сатане…
Его тонкие губы чуть раздвинулись в горькой улыбке. В пустоту… В никуда… Никто не смог бы сейчас понять, насколько ему непросто…
Залпом допив холодную «кока-колу» и оставив на стойке крутившемуся рядом бомжу половину хот-дога, он вышел из павильончика. В соседнем ларьке купил пачку «Ригли'с» и упаковку дешевых презервативов. Потом поискал взглядом девушку-наркоманку, которая недавно просила у него три рубля…
Девушка радостно встрепенулась, заметив, как упакованный мужичок — тот, что прикатил сюда на спортивной машинке, — поманил ее указательным пальцем. Кокетливо улыбнувшись, она подбежала к нему. А уже через минуту, предварительно перекинувшись парой коротких фраз, они шли к черной «хонде». Девушка — беззаботно помахивая дешевенькой яркой сумочкой. Мужчина — па ходу распаковывая пачку жвачки. И иногда бросая настороженные взгляды вокруг. Так и не в состоянии определить, есть за ним «хвост», или он его просто придумал.
— …Набил собачатиной брюхо. Потом снял минетчицу, — тем временем докладывал «хвост» по мобильному телефону. — Пока оба сидят в машине, никуда не торопятся.
— Понятно, — раздался в трубке прокуренный женский голос. — Значит, со шлюхой дешевой, говоришь, решил Персивалъ Голоблад поразвлечься? Не верю! Он свой х… уважает. Нет, не верю! Этот английский пес чего-то почувствовал. Минетчица — только ширма. А Персик хочет засечь тебя… Быля-а-адъ!.. В обгцем, Андрюша, слушай сюда. Снимай наблюдение и двигай в Горелово. Все! Будем брать! Хватит, понянькались…
Она отключилась. Андрюша — дородный мужик лет сорока — сунул трубку в держатель и проводил взглядом «хонду прелюдию», только сейчас отъехавшую от тротуара. Дождался, когда она уберется подальше, и провернул ключ зажигания.
— Проклятье! — Он от души вдавил в пол педаль газа, и его «лохматая» «Волга» с форсированным трехлитровым движком стремительно набрала скорость по улице Коллонтай. — «Если эта лезба Макеева затеет сегодня вечером операцию, то сорвется поездка в баню. А туда заказаны такие шикарные дуньки!» — Он еще раз громко выругался: — Задница! — и подумал, лихо обгоняя автобус: — Эта кобыла из ФСО видит проблемы там, где их нет. И сдался ей этот дурак англичанин. Ну, пытается что-нибудь вынюхать. Ну, суетится вокруг принципала. Так чего с этого? Все равно до Луценко ему не достать. Никогда не достать… Никому не достать…
Андрюша со скрипом свернул на Дальневосточный проспект, в третий раз громко выругался:
— Распроклятъе! — и разогнал свою «Волгу» до 120 км 1ч.
Он не боялся гаишников. Ему было на них глубоко наплевать. Ведь у него в кармане лежала красная корочка оперативника ФСБ.
А черная «хонда прелюдия» крутилась по улицам и дворам вокруг Искровского проспекта три с половиной часа. Сумасшедший мужик каждые двадцать минут отстегивал по сторублевой бумажке, и за это надо было только кататься с ним на его спортивной машинке и молчать. Ничего более… «Странный мужик. Импотент или педик, — размышляла девушка с дешевенькой яркой сумочкой. — Хотя, не похож. А может, какой-нибудь деловой. Впрочем, не все ли равно. Главное, платит».
Когда у нее в кармане накопилось уже три новеньких сторублевки, она решилась попросить подвезти ее к одному девятиэтажному дому.
— Здесь рядом. В соседнем дворе.
Мужик смерил ее пустым взглядом, и спросил с легким, наверное, прибалтийским акцентом:
