Тяжёлая лира

Тяжёлая лира

Судьба Владислава Ходасевича (1886–1939) — это вечный спор Художника Ходасевича и Ходасевича Человека. Художник, который то презирает земной жребий человека, то завидует ему, то пытается его для себя принять, — это и есть центральный мотив творчества поэта Ходасевича, особенно ярко выраженный в его трех самых знаменитых циклах: «Путем зерна», «Тяжелая лира» и «Европейская ночь», представленных в этом сборнике. Через голову многих своих современников-поэтов, так называемых радикальных новаторов, Ходасевич прорывается в будущее литературы, в нашу эпоху, привлекая внимание сочетанием рациональности, классических стиховых форм русского языка с невероятной экспрессией и с ироническим «остранением», так присущим поэтическому языку XXI века. Как заметил современник Ходасевича и его вечный оппонент, поэт и критик Георгий Адамович: «Нельзя было к этим стихам не прислушаться — хотя еще никто тогда не догадывался, что вскоре читателям предстоит и заслушаться ими».

Жанр: Поэзия
Серия: Золотая серия поэзии
Всего страниц: 18
ISBN: 978-5-699-52333-7
Год издания: 2011
Формат: Полный

Тяжёлая лира читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал


Александр Корин. Предисловие

И я всегда буду для немногих…

Как писал известный критик Андрей Полянин, «все мы гоголевским сумасшедшим научены, что „луна делается в Гамбурге“». Но где тот Гамбург, где изготовляются крылатые словечки пошлости? Откуда пошло это комариное жужжание о Ходасевиче: «поэт для немногих»?

Между тем и сам Владислав Ходасевич боялся, что его русский язык сделается мертвым, как латынь, «и я всегда буду для немногих, и то, если меня откопают».

Ходасевича откопали.

Снова пустили в оборот. То есть начали читать.

Оказалось, совсем не латынь.

Оказалось, что поэт-то живой.

Стало ясно, что откопали нового старого великого русского поэта.

Вот только разговаривать с ним по-прежнему очень трудно.

Хотя Пушкин и допускал, что «поэзия должна быть глуповата», но Ходасевич доказал, что поэзия может быть глуповатой, но поэт — дураком быть не может! То есть может, примеров тому мы знаем много, но не смеет!

Пришло время, когда, даже просто произнося те или иные слова о поэтах минувших времен, мы чувствуем, что уже утратили возможность с помощью современных слов хоть как-то договариваться в понятиях, потому что очень многие столь прекрасные и кровные для наших классиков слова живут для нынешнего поколения уже только на уровне звука. И не более того.

Современники, например, навсегда запомнили слова Ходасевича, сказанные им в Петербурге на Пушкинском вечере 14 февраля 1921 года:

«И наше желание сделать день смерти Пушкина днем всенародного празднования отчасти, мне думается, подсказано тем же предчувствием: это мы уславливаемся, каким именем нам аукаться, как нам перекликаться в надвигающемся мраке».

«Кто это „мы“? — спросит современный читатель. — Кому это предстоит искать и — находить друг друга по этому заветному для того поколения поэтов пушкинскому слову?» «Мы», — отвечает Андрей Полянин, рассматривая творчество Ходасевича и считая его одним из тех редких поэтов, которых можно назвать «„Мы“ — последний цвет, распустившийся под солнцем Пушкина.

Последние, на ком еще играет его прощальный луч, последние хранители высокой, ныне отживающей традиции»: относиться к поэзии как к своему духовному подвигу.

Владислав Фелицианович Ходасевич был великим русским поэтом, в котором не было ни капли русской крови.

Он издал пять сборников поэзии. Первые два: «Молодость» и «Счастливый домик» были из тех типично ранних книг поэтов, о которых как-то было сказано: «ранние стихи Лермонтова, к сожалению, дошли до нас».

Вот и ранние стихи Ходасевича, к сожалению, дошли до нас. Зато и три его лучшие книги стихов «Путем зерна», «Европейская ночь» и «Тяжелая лира», — но уже к счастью, пришли к нам и остались с нами навсегда.

Стихи поэта настолько своеобразны, что, как писал поэт и критик Георгий Адамович, «под ними не нужна подпись».

Поэт Александр Смоленский писал о Ходасевиче:

Чуть слышно сквозь мечту и бред
Им говоришь про Вечный Свет,
Простой, как эта жизнь земная.

Все современники отмечали фирменные знаки поэзии Ходасевича: кристально чистый пушкинский слог и тютчевское, космическое восприятие жизни, чистота стиля, безупречно честное отношение к слову, отсутствие всего лишнего, декоративного, связь с благородной классической традицией, в тяжелую минуту он мог написать:

Свет промелькнул, занавеска взвилась,
Быстрая тень со стены сорвалась.
Счастлив, кто падает вниз головой.
Мир для него хоть на миг, а — иной.

А в другую минуту обещал:

И каждый вам неслышный шепот,
И каждый вам незримый свет
Обогащают смутный опыт
Психеи, падающей в бред.
Теперь себя я не увижу:
Старею, горблюсь, но коплю
Все, что так нежно ненавижу
И так язвительно люблю.

Вот так он и вошел в историю русской литературы как невероятной силы певец, так хорошо знакомой всякому русскому — нежной ненависти и язвительной любви к своей стране, к своей собственной счастливой и ужасной жизни.

ПУТЕМ ЗЕРНА

Путем зерна

Проходит сеятель по ровным бороздам.
Отец его и дед по тем же шли путям.
Сверкает золотом в его руке зерно,
Но в землю черную оно упасть должно.
И там, где червь слепой прокладывает ход,
Оно в заветный срок умрет и прорастет.
Так и душа моя идет путем зерна:
Сойдя во мрак, умрет — и оживет она.
И ты, моя страна, и ты, ее народ,
Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год, —
Затем, что мудрость нам единая дана:
Всему живущему идти путем зерна.
23 декабря 1917

Слезы Рахили

Мир земле вечерней и грешной!
Блещут лужи, перила, стекла.
Под дождем я иду неспешно,
Мокры плечи, и шляпа промокла.
Нынче все мы стали бездомны,
Словно вечно бродягами были,
И поет нам дождь неуемный
Про древние слезы Рахили.
Пусть потомки с гордой любовью
Про дедов легенды сложат —
В нашем сердце грехом и кровью
Каждый день отмечен и прожит.
Горе нам, что по воле Божьей
В страшный час сей мир посетили!
На щеках у старухи прохожей —
Горючие слезы Рахили.
Не приму ни чести, ни славы,
Если вот, на прошлой неделе,
Ей прислали клочок кровавый
Заскорузлой солдатской шинели.
Ах, под нашей тяжелой ношей
Сколько б песен мы ни сложили —
Лишь один есть припев хороший:
Неутешные слезы Рахили!
5—30 октября 1916

Ручей

Взгляни, как солнце обольщает
Пересыхающий ручей
Полдневной прелестью своей, —

Еще от автора Владислав Фелицианович Ходасевич
Державин

Книжная судьба В. Ходасевича на родине после шести с лишним десятилетий перерыва продолжается не сборником стихов или воспоминаний, не книгой о Пушкине, но биографией Державина.Державин интересовал Ходасевича на протяжении всей жизни. Заслуга нового прочтения и нового открытия Державина всецело принадлежит «серебряному веку». Из забвения творчество поэта вывели Б. Садовской, Б. Грифцов.В. Ходасевич сыграл в этом «открытии» самую значительную роль.Читателю, который бы хотел познакомиться с судьбой Державина, трудно порекомендовать более ответственное чтение.


Некрополь

Собранные в этой книге воспоминания о некоторых писателях недавнего прошлого основаны только на том, чему я сам был свидетелем, на прямых показаниях действующих лиц и на печатных и письменных документах. Сведения, которые мне случалось получать из вторых или третьих рук, мною отстранены. Два-три незначительных отступления от этого правила указаны в тексте.


О порнографии

«Понятие о том, что такое порнография, все еще слишком шатко. Мне хотелось бы попытаться внести в это дело немного ясности, наметив хотя бы самые основные признаки, выделяющие незаконное явление, когда словесное или изобразительное искусство в той или иной степени, с той или иной целью касается эротического сюжета».


Муни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Об Анненском

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Конец Ренаты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
И солнце снова в небе

Как подружился Петрушка с огородником Стручком, строителем Катушкой, с юным работником лавочника Кудряшом и другими, как они боролись пропив богачей за равенство и справедливость, как выдержали нелегкие испытания в сражениях с болотными жителями-болезнями, укравшими солнце, и как им помогала в этом сама природа — Речка, Воздух Сосновый Чистый Здоровый, — рассказывается  в этой книге.Царство Болотной Лихорадки, страны болезней, побеждено. Болота осушены. Солнце снова сияет в небе, и Петрушка возвращается к своему отцу, мастеру Трофиму, на воздушном шаре.


Наследие

ТРИЛОГИЯ НАСЛЕДИЕ / InheritanceВ этом мире красота граничит с уродством, любовь с ненавистью, а верность с предательством. В небо возносится прекрасный, воздушный дворец, в котором помимо величественных залов, покоев и переходов, таятся темные провалы, куда не осмеливается заходить ни один человек. Здесь боги стали игрушкой смертных, один род правит всем миром, но сколько еще будет длиться это шаткое равновесие?Автор соединяет тут и мифологию, и политические интриги, и семейные тайны, и любовную историю.


Декстер в деле

Приключения очаровательного «джентльмена-маньяка» ДЕКСТЕРА МОРГАНА, который охотится исключительно на серийных убийц, продолжаются!Декстер возвращается после незабываемого медового месяца в Париже. Семейная жизнь пошла ему на пользу: он предан супруге, наслаждается домашними обедами и уверен, что его зловещее хобби навсегда останется в прошлом.Между тем Майами терроризирует таинственный преступник-художник, превращающий тела жертв в чудовищные арт-объекты.Декстер не в силах остаться в стороне.Он начинает поединок с противником, который не уступает ему ни интеллектом, ни жестокостью!


Жираф Джим

Жираф. Точнее — жираф-призрак по имени Джим. Несколько необычное знакомство для медленно сатанеющего от переутомления яппи Скотта Спектра, счастливого обладателя скоростной выделенной линии, шикарного телевизора, дома в благополучном пригороде и красавицы-жены, на которую у него не хватает ни сил, ни времени! Джим — единственное спасение от скуки, уныния и бесцельного небокопчения! Правда, иногда методы жирафа-призрака становятся излишне радикальными…


Тихая моя родина

Каждая строчка прекрасного русского поэта Николая Рубцова, щемящая интонация его стихов – все это выстрадано человеком, живущим болью своего времени, своей родины. Этим он нам и дорог. Тихая поэзия Рубцова проникает в душу, к ней хочется возвращаться вновь и вновь. Его лирика на редкость музыкальна. Не случайно многие его стихи, в том числе и вошедшие в этот сборник, стали нашими любимыми песнями.


Лирика

«Без свободы я умираю», – говорил Владимир Высоцкий. Свобода – причина его поэзии, хриплого стона, от которого взвывали динамики, в то время когда полагалось молчать. Но глубокая боль его прорывалась сквозь немоту, побеждала страх. Это был голос святой надежды и гордой веры… Столь же необходимых нам и теперь. И всегда.


Венера и Адонис

Поэма «Венера и Адонис» принесла славу Шекспиру среди образованной публики, говорят, лондонские прелестницы держали книгу под подушкой, а оксфордские студенты заучивали наизусть целые пассажи и распевали их на улицах.


Пьяный корабль

Лучшие стихотворения прошлого и настоящего – в «Золотой серии поэзии»Артюр Рембо, гениально одаренный поэт, о котором Виктор Гюго сказал: «Это Шекспир-дитя». Его творчество – воплощение свободы и бунтарства, писал Рембо всего три года, а после ушел навсегда из искусства, но и за это время успел создать удивительные стихи, повлиявшие на литературу XX века.