Тяжёлая лира - [2]

А он рокочет и вздыхает

И на бегу оскудевает

Средь обнажившихся камней.

Под вечер путник молодой

Приходит, песню напевая;

Свой посох на песок слагая,

Он воду черпает рукой

И пьет — в струе, уже ночной,

Своей судьбы не узнавая.

Лето 1908, Гиреево

30 января 1916

«Сладко после дождя теплая пахнет ночь…»

Сладко после дождя теплая пахнет ночь.

Быстро месяц бежит в прорезях белых туч.

   Где-то в сырой траве часто кричит дергач.

Вот к лукавым губам губы впервые льнут.

Вот, коснувшись тебя, руки мои дрожат…

Минуло с той поры только шестнадцать лет.

8 января 1918

Брента

Адриатические волны!

О, Брента!..

«Евгений Онегин»

Брента, рыжая речонка!

Сколько раз тебя воспели,

Сколько раз к тебе летели

Вдохновенные мечты —

Лишь за то, что имя звонко,

Брента, рыжая речонка,

Лживый образ красоты!

Я и сам спешил когда-то

Заглянуть в твои отливы,

Окрыленный и счастливый

Вдохновением любви.

Но горька была расплата.

Брента, я взглянул когда-то

В струи мутные твои.

С той поры люблю я, Брента,

Одинокие скитанья,

Частого дождя кропанье

Да на согнутых плечах

Плащ из мокрого брезента.

С той поры люблю я, Брента,

Прозу в жизни и в стихах.

Весна 1920, Москва

1921, Петербург

17 мая 1923, Saarow

Мельница

Мельница забытая

В стороне глухой.

К ней обоз не тянется,

И дорога к мельнице

Заросла травой.

Не плеснется рыбица

В голубой реке.

По скрипучей лесенке

Сходит мельник старенький

В красном колпаке.

Постоит, послушает —

И грозит перстом

Вдаль, где дым из-за лесу

Завился веревочкой

Над людским жильем.

Постоит, послушает —

И пойдет назад:

По скрипучей лесенке,

Поглядеть, как праздные

Жернова лежат.

Потрудились камушки

Для хлебов да каш.

Сколько было ссыпано,

Сколько было смолото,

А теперь шабаш!

А теперь у мельника

Лес да тишина,

Да под вечер трубочка,

Да хмельная чарочка,

Да в окне луна.

Весна 1920, Москва

13 марта 1923, Saarow

Акробат. Надпись к силуэту

От крыши до крыши протянут канат.

Легко и спокойно идет акробат.

В руках его — палка, он весь — как весы,

А зрители снизу задрали носы.

Толкаются, шепчут: «Сейчас упадет!» —

И каждый чего-то взволнованно ждет.

Направо — старушка глядит из окна,

Налево — гуляка с бокалом вина.

Но небо прозрачно, и прочен канат.

Легко и спокойно идет акробат.

А если, сорвавшись, фигляр упадет

И, охнув, закрестится лживый народ, —

Поэт, проходи с безучастным лицом:

Ты сам не таким ли живешь ремеслом?

1913, 1921

«Обо всем в одних стихах не скажешь…»

   Обо всем в одних стихах не скажешь.

Жизнь идет волшебным, тайным чередом,

   Точно длинный шарф кому-то вяжешь,

Точно ждешь кого-то, не грустя о нем.

   Нижутся задумчивые петли,

На крючок посмотришь — всё желтеет кость,

   И не знаешь, он придет ли, нет ли,

И какой он будет, долгожданный гость.

   Утром ли он постучит в окошко

Иль стопой неслышной подойдет из тьмы

   И с улыбкой, страшною немножко,

Всё распустит разом, что связали мы.

14 декабря 1915

«Со слабых век сгоняя смутный сон…»

Со слабых век сгоняя смутный сон,

Живу весь день, тревожим и волнуем,

И каждый вечер падаю, сражен

Усталости последним поцелуем.

Но и во сне душе покоя нет:

Ей снится явь, тревожная, земная,

И собственный сквозь сон я слышу бред,

Дневную жизнь с трудом припоминая.

30 августа 1914

«В заботах каждого дня…»

В заботах каждого дня

Живу, — а душа под спудом

Каким-то пламенным чудом

Живет помимо меня.

И часто, спеша к трамваю

Иль над книгой лицо склоняя,

Вдруг слышу ропот огня —

И глаза закрываю.

14 декабря 1916 — 7 января 1917

Про себя

1. «Нет, есть во мне прекрасное, но стыдно…»

Нет, есть во мне прекрасное, но стыдно

Его назвать перед самим собой,

Перед людьми ж — подавно: с их обидной

Душа не примирится похвалой.

И вот — живу, чудесный образ мой

Скрыв под личиной низкой и ехидной…

Взгляни, мой друг: по травке золотой

Ползет паук с отметкой крестовидной.

Пред ним ребенок спрячется за мать,

И ты сама спешишь его согнать

Рукой брезгливой с шейки розоватой.

И он бежит от гнева твоего,

Стыдясь себя, не ведая того,

Что значит знак его спины мохнатой.

30 ноября 1918

2. «Нет, ты не прав, я не собой пленен…»

Нет, ты не прав, я не собой пленен.

Что доброго в наемнике усталом?

Своим чудесным, божеским началом,

Смотря в себя, я сладко потрясен.

Когда в стихах, в отображенье малом,

Мне подлинный мой образ обнажен, —

Всё кажется, что я стою, склонен,

В вечерний час над водяным зерцалом.

И, чтоб мою к себе приблизить высь,

Гляжу я в глубь, где звезды занялись.

Упав туда, спокойно угасает

Нечистый взор моих земных очей,

Но пламенно оттуда проступает

Венок из звезд над головой моей.

17 января 1919

Сны

Так! наконец-то мы в своих владеньях!

Одежду — на пол, тело — на кровать.

Ступай, душа, в безбрежных сновиденьях

Томиться и страдать!

Дорогой снов, мучительных и смутных,

Бреди, бреди, несовершенный дух.

О, как еще ты в проблесках минутных

   И слеп, и глух!

Еще томясь в моем бессильном теле,

Сквозь грубый слой земного бытия

Учись дышать и жить в ином пределе,

   Где ты — не я;

Где, отрешен от помысла земного,

Свободен ты… Когда ж в тоске проснусь,

Соединимся мы с тобою снова

   В нерадостный союз.

День изо дня, в миг пробуждения трудный,

Припоминаю я твой вещий сон,

Смотрю в окно и вижу серый, скудный

   Мой небосклон,

Всё тот же двор, и мглистый, и суровый,

И голубей, танцующих на нем…