В ушах Летисии Веласкес слово «Форталеза» отдавалось перезвоном хрустальных колокольчиков.
Форталеза — не просто город, в котором ее отец Гаспар имеет завод по переработке рыбы, благодаря его стараниям приносящий огромную прибыль, но это город, в котором прошла ее юность.
Это столица ее памяти, по сравнению с которой географическая столица, Рио-де-Жанейро, где она живет уже много лет, с ее огромными зданиями, красивейшими архитектурными комплексами, роскошными парками, благоухающей флорой всего материка, огромными площадями, где в любое время года чудится отголосок вечного праздника, народного гуляния, автострадами, заполненными несущимися куда-то машинами, кажется убогой провинцией и утрачивает свои истинные масштабы, стоит только Летисии вспомнить Форталезу.
Форталеза! Городок с кузнечиковым стрекотом согласных, таинственно рифмующихся в ее душе с двумя словами — «прекрасно» и «напрасно». Когда отец, случается, звонит из Форталезы, сознание Летисии как бы раздваивается: она охотно поддерживает разговор, рассказывает отцу о новых проделках своего сына Витора или об успехах в учебе своей дочери Аманды, и в то же время ей чудится: провода заполнены не их будничными голосами, а каким-то звездным гулом, мощным потоком музыки, на высоком гребне относящим ее в прошлое. Ей в такие минуты кажется, что она не человек, умом которого восхищаются окружающие, не женщина, изысканная красота которой до сих пор приводит к ее ногам искателей счастья, не вдова, в одиночестве воспитывающая своих детей, а музыкальный инструмент, тонкострунная арфа, на которой вольные ветры Форталезы играют божественную мелодию, арпеджио, проносящееся по струнам, как валы волн по глади океана — того самого океана, в глубинах которого двадцать лет тому назад растаял парусник с ее безумной, молодой любовью на борту.
И сейчас, сидя в глубоком кресле на первом этаже роскошного, богатого особняка, над убранством которого потрудились лучшие дизайнеры Рио-де-Жанейро, и разговаривая с отцом по телефону, Летисия на самом деле как будто стояла на песчаном берегу и глазами, полными слез, всматривалась в растворяющееся в морской дали рыболовецкое судно, уносящее в бескрайние просторы разлуки ее единственную любовь.
И как бы она ни была поглощена той неотразимой грезой, которую всякий раз навевала на нее Форталеза, откуда звонил отец, на этот раз Летисия уловила в его голосе что-то необычное и насторожилась. Еще не отзвучали взаимные приветствия, а она уже поняла, что отец звонит не просто так. У нее была хорошая интуиция. Но Летисия была также прекрасно воспитанная особа. И пока не завершился церемониал приветствий и вопросов-ответов о ее собственном здоровье и здоровье детей, ни она, ни отец не позволили себе перейти прямо к делу.
В глубине души они презирали формальности, но внешне считали необходимым поддерживать некоторые обряды, которых придерживалось высшее общество, тем более что аристократизм Веласкесов не уходил корнями в глубь веков и они не могли похвалиться благородными предками, смотрящими из богатых рамок портретов в гостиной: в возрасте своего внука Витора Гаспар Веласкес торговал леденцами на трамвайной остановке и был гол как сокол.
Не все новоиспеченные аристократы помнят свое бедняцкое прошлое, но Гаспар сохранил некоторую приверженность ему. К тому же теперь в обществе не считалось дурным тоном, если преуспевающий человек вспоминал о том, как начинал с нуля.
Наконец Гаспар выложил карты на стол.
— Вот что, дорогая моя, — молвил он после того, как Летисия удовлетворила его любопытство относительно погоды в Рио-де-Жанейро, — я хочу, чтобы вы все переехали в Форталезу.
Летисия привыкла к чудачествам отца, но не до такой степени, чтобы не сделать глубокую паузу после его неожиданного предложения.
Гаспару Веласкесу не надо было расшифровывать эту паузу. Он хорошо знал, отчего его дочь не хочет и слышать о возвращении в Форталезу. И тем не менее он не считал возможным примешивать к бизнесу лирику.
— Я хочу, чтобы ты возглавила предприятие, — пояснил он. — Дочка, у меня появилось неистребимое желание уйти на покой.
— Ты же знаешь, папа, я ничего в этом не понимаю, — воспротивилась дочь, но Гаспар, очевидно, был настроен решительно:
— Ты образованная и умная женщина. И я чувствую, у тебя есть деловая хватка…
— Папа, твое желание уйти на покой не слишком веский довод для нашего переезда, — отмела комплименты в сторону Летисия. — Выкладывай, что у тебя там еще?..
Гаспар жизнерадостно расхохотался. Они с Летисией понимали друг друга не то что с полуслова, а с полудыхания.
— Хорошо, — проговорил он, — тебя не проведешь… Ну так вот: меня серьезно беспокоит Витор. Этому парню необходимо заняться делом, пока он не влип в какую-нибудь историю, из которой даже я со своими связями не смогу его вытащить.
— Ты считаешь, такая опасность есть?
— Ты сама знаешь, что есть, — серьезным тоном заявил Гаспар. — И с каждым днем она становится все реальнее. Здесь Витор будет под двойным наблюдением — твоим и моим. Пусть присмотрится к работе на предприятии, займет какой нибудь пост… Бизнес — это увлекательнейшая из игр… Послушайся моего совета и приезжай…
