Как гласит легенда, в этом пруду на маленькой ферме среди рогоза и лилий плавал в чем мать родила знаменитый актер Стив Маккуин. Если это правда — а Силле хотелось думать, что это так, — то «король Голливуда» разделся и нырнул в воду после «Великолепной семерки» и до «Великого побега».
В некоторых версиях легенды Стив той душной летней ночью в Виргинии купался не один, а с бабушкой Силлы. Несмотря на то, что каждый из них состоял в браке, легенда придавала этой истории скорее одобрительный, нежели осуждающий оттенок. Но поскольку оба они уже давно умерли, то не могли ни опровергнуть, ни подтвердить ее.
Правда это или нет, но Силла представляла, какое удовольствие получала от этих слухов Дженет Харди, обаятельная и трагичная, искрометная и страстная.
Стоя в желтом свете солнца и ощущая прохладное прикосновение мартовского ветерка, Силла ясно представила себе эту картину. Теплая летняя ночь, голубоватый лунный свет, цветущий сад, наполняющий воздух всевозможными ароматами, прохладная вода цвета ромашкового чая, усыпанная розовыми и белыми цветами, похожими на поблескивающие жемчужины…
Дженет тоже, должно быть, была в самом цвету, подумала Силла. Золотистые пряди волос свободно спадали, рассыпавшись по белым плечам… Нет, плечи тоже были золотистыми от летнего загара. Золотистые плечи в воде цвета чая и счастливые синие глаза, искрящиеся от смеха — и, скорее всего, от пары бокалов шампанского.
Музыка, пронизывающая тьму и вспыхивающая искрами, словно светлячки, мерцавшие то тут, то там далеко в полях. Голоса приехавших на выходные дни гостей, бродивших среди клумб, веранд и двориков, — гостей таких же разных, как светившиеся в темном небе летние звезды. Темные карманы тени, полосы света от фонарей.
Да, все должно было быть именно так. Мир Дженет — это яркий свет и непроглядная тьма. Так было всегда.
Силле хотелось думать, что Дженет нырнула в пруд непростительно обнаженной, хмельной, дурашливой и счастливой. И абсолютно не подозревающей, что ее шумная, отчаянная, блестящая жизнь закончится всего через десять лет.
Прежде чем отвернуться от пруда, Силла записала в свой толстый блокнот: пруд требуется почистить. И добавила еще одну пометку — почитать об устройстве прудов и уходе за ними, прежде чем приниматься за чистку, или пригласить специалиста.
Теперь сады. Или, вернее, то, что от них осталось, подумала Силла, идя через высокую траву. Сорняки, целое покрывало из плюща, разросшиеся кусты с торчащими ветками, похожими на кости, — все былое великолепие пропало. Еще одна метафора, подумала она, все яркое и красивое гибнет в удушающих объятиях сорной травы.
«Тут не обойтись без помощи, — решила Силла. И существенной». Ей очень хотелось самой сделать все, что только можно, приложить руки, но она просто не в состоянии одна полоть и рубить, резать и жечь, занимаясь перепланировкой сада.
Придется предусмотреть в бюджете бригаду озеленителей. Она отметила в блокноте, что нужно изучить старые фотографии сада, купить несколько книг по ландшафтному дизайну и связаться с местными специалистами, чтобы узнать цены.
Остановившись, она осмотрела заросшие газоны, покосившиеся ограждения и старый амбар, посеревший и покрывшийся шрамами от непогоды. Когда-то здесь жили цыплята — по крайней мере, ей об этом рассказывали — и пара милых лошадок, а вокруг были ухоженные поля и маленький, но пышный фруктовый сад. Ей хотелось верить — а может, просто нужно было верить, — что она сможет все это вернуть. Что будущей весной, а потом все следующие весны она сможет стоять тут и смотреть, как все цветет и распускается — раньше об этом заботилась бабушка.
А теперь это ее забота.
Из-под козырька бейсболки с надписью «Переделка» ее ярко-синие глаза ясно видели, как выглядел сад прежде и во что он превратился теперь. Длинные, спутанные волосы, скорее цвета меда, чем золотистые, выбивались из-под бейсболки, толстый свитер с капюшоном скрывал сильные плечи и стройную спину, длинные ноги были обтянуты линялыми джинсами, а довершали наряд ботинки, которые она купила много лет назад для перехода через Голубой хребет. Те самые горы, которые теперь были видны на фоне неба.
Прошло столько лет, подумала она. Последний раз, когда она приезжала сюда… Это было давно. И, скорее всего, именно тогда были посеяны семена того, чем она сейчас собралась заняться.
Может быть, последние четыре-пять лет она пренебрегала, по крайней мере отчасти, своим долгом? Она могла настоять раньше, могла потребовать. Она могла попытаться что-то сделать.
«Ты делаешь это теперь», — напомнила она себе. Она сожалела об упущенном времени не больше, чем о скандалах, с помощью которых она заставила мать продать ферму.
«Теперь это твое, Силла, — сказала она себе. — Не наломай дров».
Она повернулась и пошла через высокую траву и заросли ежевики к старому деревенскому дому, где Дженет Харди устраивала веселые вечеринки и уединялась в перерывах между съемками. И именно здесь в 1973 году, еще одной душной летней ночью, она лишила себя жизни.
