— Мой отец не убивал этого вонючего Гаса Балласа! — в отчаянии крикнула Кло, размазав грязной рукой слезы.
Она бросила прямо в пыль велосипед, который ей недавно подарили на десятилетие, и юркнула в тайное убежище, куда допускались только члены девчачьего клуба «Дикие Ивы». Девизом клуба, в который входили еще две ее подружки, было: «Один за всех, все за одного».
Колеса велосипеда, сверкая новыми спицами, крутились у придорожного стенда с аляповато нарисованным трехгранным тополем[1]. За ним, в зарослях у ручья, находилась замаскированная дверь в небольшую хибарку. Девочки построили ее из ящиков, в которых когда-то хранились яблоки, и старых досок, привезенных со всей округи. Кло казалось, что только здесь она сможет спастись от ужаса последних часов и забыть страшные картины этого дня — избитую, в разорванном платье, окровавленную мать и отца в наручниках.
Джози и Анжелика, немного отставшие, бросили свои велосипеды рядом и устремились за ней. Кло сидела в темном углу, обхватив руками разбитые коленки. Она всхлипнула, вытирая слезы, и посмотрела на них. Ее трясло.
— Отец просто взбесился, когда увидел, что этот сумасшедший сделал с мамой. Но он никогда бы не смог убить человека! Никогда! Я знаю… — она захлебнулась в рыданиях.
— Шериф всегда приходит к моему старику рассказать о делах. Я попробую что-нибудь подслушать, — пообещала Анжелика.
В ее больших зеленых глазах стояли слезы, серьезное лицо было белым как мел. Она была из самой респектабельной семьи в Лоло, штат Вайоминг, и казалась старше своих подруг. Посмотрев на Джози поверх головы Кло, Анжелика добавила:
— Мы же один за всех, все за одного, правда?
Джози, дочь городского алкоголика, кивнула и занялась своим любимым делом — утешениями.
— Анжел — умница! Она все узнает и что-нибудь придумает. Вспомни, как она классно подделала подписи родителей в наших дневниках. Никто даже не заподозрил. А как ловко она подкинула в садовую беседку те деньги, что мы собрали для бедной миссис Барнс! — зачастила она, садясь рядом с Кло и обнимая ее за плечи. — Ничто не остановит «Диких Ив», ты же знаешь! Мы освободим твоего отца из тюрьмы, правда, Анжел?
— Твой отец — самый лучший отец на свете, Кло. Не то, что мой старик…
Джози посмотрела на бледную Анжелику. Девочка свято хранила тайны своей семьи, но ее никогда не тянуло домой, в роскошный особняк. Джози знала, что там она почему-то спит под кроватью, забаррикадировавшись стопками книг.
— Мой отец хороший, он просто вышел из себя, но он не убивал Гаса Балласа, — повторяла Кло.
Ее била крупная дрожь, перед глазами стояло залитое слезами опухшее лицо матери в кровоподтеках и ярость на лице отца, когда он выскочил из дома, чтобы найти человека, изнасиловавшего ее мать.
— Отец сказал, что мужчина должен уметь защищать свою семью, и он даст такой урок этому чертову Гасу, который тот никогда не забудет. А он никогда не чертыхается. Мама не дает нам пирога, если мы чертыхаемся, и он всегда ее слушается… Он ее слушается, и она его, если они не подшучивают друг над другом. Он же дал ей слово, что не убьет Гаса, а он всегда держит слово, вы же знаете. Он просто сказал, что собирается проучить Гаса, и это все, что он собирался делать! Он не убивал его! Я знаю! — опять отчаянно закричала она.
Подруги долго сидели молча, Анжелика кусала губы и смахивала слезы, Джози обнимала Кло и гладила ее по голове. Девочка уже не плакала, только время от времени шумно всхлипывала. У нее болела голова, и от рыданий саднило в горле. Ну почему, почему нельзя вернуть вчерашний день, когда хохочущий, веселый отец подсаживал ее на лошадь? Когда братья Дэн и Гейб дразнили ее, таская куски яблочного пирога с подоконника, а их друг Майкл Бирклоу смущал ее пристальным взглядом своих золотых глаз?..
Страх накатил на девочку волной. Раньше она не знала, что это такое, поскольку всегда чувствовала себя в безопасности в своей семье и на ранчо. Но теперь она поняла, что творится порой в душе у Джози и Анжелики, и почему они так стремятся поскорей приехать на велосипедах сюда. Кло всегда была самой счастливой из них. У нее была прекрасная семья, в которой все любили друг друга. И вот сегодня ее счастливый мир разбился вдребезги и уже никогда не сможет стать прежним…
— Возвращение в родной городок провинциалки — постаревшей, поумневшей и без гроша в кармане! Оркестр, туш! Господи, как я ненавижу этот город! Как я не хочу сюда возвращаться! — бормотала Кло, нажимая на тормоза старого фургона. На ее левой руке болтался Бенни — клоун-игрушка, яркий рекламный символ, придуманный для последней распродажи. Фургон резко занесло в сторону на скользкой горной дороге, и она молилась про себя, чтобы тормоза не отказали раньше, чем она спустится в город.
На душе было так же пусто и холодно, как этой февральской ночью на старой дороге, вымощенной мокрыми, скользкими булыжниками. Кло подняла глаза на снежные вершины Скалистых гор над городом. От местного чинука, теплого ветра, дующего с гор, весь снег в долине растаял. Она скучала по своему «БМВ», но ее шикарная машина цвета шампанского по решению суда отошла бывшему мужу. В сваленных позади нее на дне фургона коробках валялись жалкие остатки ее двенадцатилетнего счастливого брака и успешной карьеры…
