Снова дождь пошел. Зашелестел в ржавой траве, защелкал звонко и радостно по обшивке модуля. Забулькал в глубокой луже у металлического порога.
Федор залепил воротник до самого подбородка, натянул капюшон и шагнул под теплый ливень. Вода заструилась по лицу, рукам, все тело разбухло мокрой губкой.
Разъезжаясь в скользкой грязи, он преодолел несколько десятков метров до входа в жилой отсек. Впрыгнул внутрь, торопливо разоблачился, вздрагивая от легкого отвращения, когда мокрая ткань липла к коже.
Женька вышел с камбуза, помешивая ложечкой в кружке.
– Пятый глаз опять барахлит, - сообщил он. - Красная полоса поперек экрана. Посмотришь?
– Вернется - посмотрю, - буркнул Федор.
Александра медленно передвигалась по модельной площадке, поворачивалась, ощупывала нечто невидимое в воздухе. В сплетении узких красных лучей фигура в полном виртуал-костюме казалась телом фантастического монстра.
Федор задержался на минуту, любуясь ее движениями, похожими на странный танец. Видимо, его физиономия спроецировалась на получаемую женщиной картинку, потому что она повернула к нему слепые окуляры маски и показала пальцем куда-то на общий экран.
Федор оглянулся.
Аборигены неподвижно распластались в грязи. Струи дождя стекали по белым лицам, красная глина пятнала тела кровянистыми брызгами.
Он недоумевающе глянул на Женю, но тот невозмутимо прихлебывал из кружки.
– Чего это они?
– Вождь помер, - жизнерадостно сообщил он. - Скорбят...
Глаз двинулся над лежащими, медленно облетая площадку. Задержался над стариком с торчащей в небо растрепанной бородкой, над совсем молоденькой девушкой с цыплячьей шейкой, проплыл над тремя малышами лет по шесть - эти тоже сосредоточенно лежали в лужах. Некоторые открывали рты и глотали теплую дождевую воду.
Федор всмотрелся в экран.
– А эта где... Тикуа которая?
Женя пожал плечами и, брякнув пустую кружку на стол, полез к своему компьютеру. Проблемы осиротевших аборигенов явно занимали его меньше, чем магнитные свойства красных почв.
Федор постоял еще, делая вид, что смотрит в экран, а сам украдкой наблюдал за Александрой и мрачно думал, что любовь все-таки зла: такая женщина, и такому сморчку досталась!
Это его сразу поразило. Плешивый мозгляк Женька, который сутками просиживал над какими-то диаграммами и таблицами, литрами хлестал кофе и вырисовывал редкостно однообразные голографические схемы, никак не подходил высокой строгой красавице Александре. Ну никак.
Со своей белой, очень гладкой кожей, с неподвижным скуластым лицом, она была безупречна, как персонаж три-ди. Тонкая черная прядь падала на высокий лоб, но даже эта небрежность выглядела завершающим мазком шедевра.
И какое дело, казалось бы, инженеру-контрактнику до супружеских отношений хозяев базы. А вот поди ж ты, зацепило. И он ловил себя на том, что выискивает в ее взглядах, жестах, в словах доказательства привязанности к мужу.
И не находит.
Она была холодна, словно снежная королева, и неизменно спокойна. Федору казалось, что и за дверью спальни она остается такой же бесстрастной. Он представлял, что Женька суетливо обхаживает жену, а та лежит, загадочная и неподвижная, как аборигены под ливнем, и смотрит в потолок.
Он не был влюблен. Нельзя же влюбиться в произведение искусства. В женщину, недоступную по определению. Единственную женщину на Тайре, между прочим.
Туземки не в счет.
Работы здесь было немного. Два вездехода почти не выезжали из гаража, потому что мимикр-поле для каждого из них сжирало почти весь суточный энергозапас базы, а до открытых контактов с аборигенами предстояло еще года три изучать их втихую. Дешевые автономные камеры-глаза и манипуляторы требовали постоянной наладки, но их всегда брали с огромным запасом, так что можно было неделю собирать вышедшие из строя, а потом ремонтировать все разом.
Свободного времени оставалась уйма.
От нечего делать Федор изобретал малосъедобные блюда для автокухни и резался в шутеры на модельной площадке. Впрочем, та оказалась тормозной, и на резкие движения реагировать не успевала, так что Федор оказывался трупом раньше, чем ловил противника в прицел.
Стоило же сунуться к компу на предмет поиска новых игр, как Женька внезапно распсиховался и заорал, брызгая слюной и топая ногами. Федор не преминул ответить, и дело закончилось бы дракой, если бы не Александра.
Он пытался совершать вылазки в лес. Но ржавая трава расползалась под ногами, в ней копошились неаппетитные многоногие козявки, а ярко-розовые цветки на кустах воняли, как протухшие консервы. Он пробрался к поселению туа - племени туземцев, с которым возилась Александра. Мимикр-комбинезон скрывал его от чужих взглядов, но не защищал от воды, и за день сидения в зарослях на окраине деревни Федор по уши насытился местной экзотикой.
Наконец, он залез в библиотеку базы. Выбор оказался небогат: кроме специальной литературы только слащавые романчики про похождения космической амазонки Рудольфины. Федор ехидно подумал, что этих книжонок наверняка набрал с собой Женька, а не Александра.
За неделю он с трудом осилил парочку этих историй и, проглядев остальные, понял, что ничего принципиально нового с Рудольфиной не произойдет. Еще несколько дней он маялся, валяясь на койке и тупо пялясь в старые три-ди про глубоководных монстров и космических пиратов.
