— Внучка, вставай, проспишь всё, — сквозь сон услышала Галя голос бабушки.
Вот ведь бабуля, а. Всё ей надо встать не свет ни заря…
Впрочем, а почему нет? В колхозе встают рано, а бабушка всю жизнь тут прожила — родилась задолго до революции, вырастила дочь — Галочкину маму, отправила её учиться в город… а сама так и осталась в деревне. Сейчас Галя с удовольствием приезжала к бабушке на лето — и на грядках помочь, и в саду, и купаться-отдыхать в своё удовольствие после душного города.
— Встаю, встаю, бабуль, — Галя с неохотой открыла глаза.
Ой.
Привычного низкого дощатого потолка не было.
Вместо него над кроватью навис белёный, ровный, с хорошо видимыми стыками, словно сделанный из фанеры. Одинокая электрическая лампочка, свисавшая на перекрученном шнуре прямо с потолка, была — но украсилась плетёным абажуром, да и сама по себе была больше, выглядя словно молочно-белый шарик.
Это что такое?
Галя резко села, откинув одеяло… и испуганно отдёрнула руки. Вместо лоскутного одеяло было шерстяным, убранным по-городскому в аккуратный пододеяльник с мелкими цветочками.
Девушка посмотрела на свои руки и опять ойкнула: кожа была гораздо белее привычного, почти без загара, а ногти, вечно по-мальчишески ободранные — ровными и аккуратными, да ещё и блестящими.
Это что ещё такое? Что произошло? Где я?
А, вот зеркало — на стене. Комната похожа на бабушкину, но в то же время словно и не такая. Хотя — вот окно, правда, рама другая, вон привычный комод, массивный, как небольшой дом… Так, зеркало.
Галя отшатнулась. Из зеркала на неё смотрело совершенно незнакомое лицо — овальное, с большими испуганными серыми глазами и копной встрёпанных после сна каштановых волос. Где привычные веснушки, выгоревшие вихры? Пижама, правда, похожа, но гораздо легче.
Так вот оно что! Это сон! Точно, сон!
Но такой реальный…
Галя провела пальцами по щеке — отражение повторило жест. Кожа непривычно гладкая, даже бархатистая… Потянулась на стол за гребешком, но пальцы наткнулись на странную расчёску, чем-то похожую на неуклюжую щётку. Ну-ка, попробуем… а удобно. Интересный сон, всё и так, и не так. А что тут ещё интересного? Бабушка тоже другая?
— Леночка, ты встала? — раздалось из-за прикрытой двери. Из кухни, точно. Значит, я Леночка? Ой как интересно…
— Да, бабуль, — Галя ворошила одежду на стуле, соображая, что бы одеть. Любимого сарафана нет — ну правильно, это же сон… Но Леночка же во что-то одевается? А, вот есть сарафанчик. Какой-то короткий совсем, сильно выше колен, даже непривычно…
Умыться? Ну, умывальник на кухне — обычный деревенский, с подставленным под него ведром. Надо выходить. Интересный сон, очень уж реальный…
А, вот что нужно! Галя резко ущипнула себя за тыльную сторону ладони и чуть не подпрыгнула, вскрикнув от боли. Ой… не сон? Нет, быть того не может. И сразу вспомнила: сосед, Колька Иванов, утверждал, что ущипнуть себя во сне, чтобы понять, что это сон — ерунда, во сне никогда не поймёшь, что это сон…
— Леночка, ты что там?..
— Ничего, бабуль, сейчас иду, — как можно увереннее сказала Галя.
Сон, иначе и быть не может.
Скрипнув дверью и пригнувшись, чтобы не стукнуться о притолоку, Галя вышла в полутёмный коридор. Ну да, привычный бабушкин дом, но в то же время и какой-то не такой…
— Доброе утро, бабуль.
— Доброе, — бабушка обернулась — она стояла не у печки, а совсем с другой стороны — снимала пышущий паром чайник с горелки, горящей странным голубоватым огнём. — Садись, завтракать будем.
Бабушка из сна не имела почти ничего общего с собой-настоящей. Несмотря на годы, выглядела она молодцевато и подтянуто, седые волосы аккуратно причёсаны и заколоты, привычного платка, закрывающего голову почти целиком, нет и в помине. Лицо похоже, но вроде и не её… да и одета празднично, куда делась бесформенная деревенская хламида?
Галя (или всё же Леночка) взяла пирожок с блюда, откусила… вкусный, хоть и не такой, как в реальной жизни.
— Что-то ты сегодня сама не своя, — улыбнулась бабушка, наливая чай в фарфоровую чашку. — Пирожок вкусный?
— Угу, — кивнула девушка с набитым ртом.
— Ну наконец-то! А то всё — худею, худею…
Ой. Кажется, я нарушила какое-то правило. Интересно, «бабушка» догадается? Ну… догадается, и что? Это же мой сон.
— И оделась легкомысленно, — продолжала бабушка. — Лучше уж брюки, не так жарко ещё — чай, не лето…
Брюки? Ещё не легче. Странный сон. Девушки в брюках? Ну… ладно, будем играть по правилам. Позавтракаю — переоденусь.
— Бабуль, а почему ты такая… праздничная?
— Праздник же! — удивилась бабушка. — Ты что, забыла? Сейчас пойдём к мемориалу.
Праздник? Очень интересно… А какое число? А, вон на стене отрывной календарь. Яркая красная девятка — но месяц не разобрать, похоже, зрение у «Леночки» не идеальное… Можно, конечно, встать и подойти к календарю, но Галя постеснялась.
— Жалко, телевизор не работает, — сокрушённо сказала бабушка. — Посмотрели бы парад в Москве…
Телевизор? Ого! Это чудо Галя ни разу не видела, только читала в каком-то журнале. Странный, почти фантастический прибор, позволяющий передавать изображение с той же лёгкостью, как радио передаёт звук. Значит, это фантастический сон? Вот здорово, кому расссказать — не поверят… Жаль, сны быстро забываются.
