Я питаю слабость к изобретателям. И если мне случается столкнуться с кем-нибудь из них, я прямо-таки благоговею, а они в недоумении шарахаются.
Нет, не подумайте только… Я, конечно, целиком согласен, что в наши дни движение научной мысли или какое-нибудь открытие может произойти лишь в серьезном, глубоко специализированном коллективе ученых, а времена гениальных одиночек давно прошли. Это, разумеется, так. Но я все равно ничего не могу с собой поделать. Да и что можно сделать, если…
В середине обычного редакционного дня, когда собирался спуститься в буфет перекусить, на моем вдруг зазвонил телефон: — Алёу!
Звонила Орлова из промышленного отдела.
— Ты у себя? Слушай, к тебе сейчас идет шедший изобретатель…
— Подожди, товарищ Орлова, а почему ты считаешь, что наш отдел более подходящее место для изобретателей, чем отдел промышленности?
— Потому что у него финка, а я здесь одна, все ушли питаться. А он…
Продолжать разговор было бессмысленно. Скрипнула моя — незапертая дверь. Я положил трубку.
«Сумасшедший изобретатель», действительно, очень напоминал сумасшедшего изобретателя, то есть я их никогда до этого не видел, но примерно такими себе и представлял. Конечно, действительность внесла некоторые свои поправки в этот образ. Морской пиджак-«банкетка» с якорями на пуговицах, линялая флотская фуражка. В остальном же все было, как полагается, — явное отсутствие какого-либо белья под пиджаком, небритые, ввалившиеся щеки, зябко повязанный шарф, глаза… самое главное — глаза. В сущности, они были вполне нормальными, только… В общем, такие глаза были бы у большой обезьяны, если бы ей подарили разум и забыли подарить дар речи — «Знаю, а сказать не могу».
Или вернее… Впрочем, описывать глаза — дело безнадежное.
— Здравствуйте. — Он протянул мне большую костлявую руку. — Электромеханик Коц.
— Очень приятно. Присаживайтесь. Курите?
Я протянул ему папиросы, поднес спичку.
Он сел, закинул ногу на ногу.
— Вы знаете, что такое электричество?
— Электричество? — я улыбнулся и, не задумываясь, ткнул в настольную лампу. — Вот.
Изобретатель нетерпеливо скривил твердый тонкогубый рот.
— Да, и это тоже. Ну, а понятие, физический смысл, — что такое электричество?
И вцепился (других слов не подберешь), в меня своими глазами.
Я переставил пресс-папье, осмотрел и положил на место карандаш. В голове крутилось: «Поток, виток, ток». Нет, не то.
Я развел руками.
— Забыл.
Коц откинулся на спинку стула, захохотал.
— Какая потеря для науки, а? Подумайте только, один человек знал, да и тот забыл. — Он поднял палец. — Никто никогда не знал и не знает, что такое электричество.
Посмотрел на меня и опять хохотнул.
Я разозлился. Разозлился настолько, что даже перестал бояться его.
— А вы знаете?
Коц стал серьезным.
— Нет, не знаю.
— А как насчет «вечного двигателя» или «философского камня»?
И вот тогда появилась финка — узкая, злая, длина клинка примерно полторы ладони. Вполне хватит…
Я вскочил, схватил стул.
— Поставь стул, гнида газетная!
— Убирайся отсюда, ты… — в общем, я тоже не остался в долгу.
Он встал.
Я замахнулся.
Вдруг опять задребезжал телефон.
Долго держать стул навесу неудобно, тяжело. Я грохнул его на пол.
— Да. Кто говорит?
— Это я, Орлова, — некоторое время в трубке только учащенное дыхание, наконец: — Как там у тебя? Ничего?
— Все в порядке.
Я дал отбой.
Коц уже уселся.
— Ладно, давай поговорим спокойно.
Я хотел сказать, что не хочу с ним разговаривать, но почему-то сказал: — Давай!
Он придвинулся поближе к столу, снял Фуражку.
— Кто знает, что такое электричество? Никто. Два противоположно заряженных тела притягиваются. До Фарадея зто называлось «дальнодействием». Мы назвали «полем» И успокоились. Электромоторы крутятся, провода висят, ну и ладно. Правильно?
Я кивнул.
— Правильно.
— Неправильно! — Коц хлопнул рукой по столу. — Мир никак не может излечиться от механистических взглядов.
Хотим из земного притяжения вырваться, другие планетные системы собираемся посетить — и тоже механическим путем.
Раз из точки А нужно попасть в точку Б, значит — при через пространство напролом? Ну, если от А до Б два километра. — это имеет смысл. А если десятки световых лет? Никто же не станет современное судно разрезать надвое с помощью слесарной ножовки. Улавливаешь?
Меня очень тянуло опять кивнуть, мол, «улавливаю». Я сделал над собою усилие.
— Не очень…
Коц посмотрел на меня с каким-то презрительным сожалением, потом взъерошил свои и без того достаточно непричесанные волосы.
— Добро. Надо с начала. Я работал тогда дежурным энергетиком на электростанции. Думал прилипнуть на суше, надоело болтаться по морю. Сижу я однажды на дежурстве, читаю что-то. Вдруг вижу, стрелки дернулись. Приборы «землю» показывают. Утечка где-то на линии. Это может во время дождя быть. Но я получил прогноз — ясная погода. Да и откуда может быть летом, в такую жару, дождь? Ну, стрелки покачались, и опять на место возвратились. А мне чего-то не по себе стало. Растолкал я дежурного шофера: — готовь машину.
И поехали Мы по линии, от опоры к опоре. Тишина, горячий воздух дрожит, все время кажется, будто впереди озеро и дальние опоры прямо в воде стоят.
