Он не отрываясь глядел на ничем не примечательный дом, похожий на все остальные дома по обеим сторонам улицы. Дверь была такого темного зеленого цвета, что казалась почти черной. Номер на ней — 139 — был составлен из плоских медных цифр. Сбоку от двери и непосредственно над ней были квадратные окна, струившие теплый свет в прохладу ноябрьских сумерек. Сквозь стекло он видел строгие линии интерьера комнат и отметил про себя, что картины, мебель и предметы искусства создают приятное сочетание старинного и современного стилей.
В другое время он счел бы такую обстановку привлекательной, но сейчас его не покидала тревога, граничащая с ужасом. Это чувство вызывало у него то, или тот, с кем он должен был встретиться.
Сэм разговаривал с Ральфом Казабоном только раз — час назад, по телефону. Он не знал об этом человеке ничего, кроме того, что ему рассказала Джоанна, а она ни словом не обмолвилась о том, что они женаты. Казабон назвал ее по телефону «моя жена». То, что этот человек и Джоанна — муж и жена, было просто нонсенсом, и от этого Сэма терзало какое-то болезненное чувство, куда более мучительное, чем ревность, но пока он еще не мог подобрать название этому чувству.
Он заметил, что прохожие с любопытством на него поглядывают, и только тогда понял, что утратил представление о времени. Но все же вряд ли он стоит тут долго. Сэм подождал, пока отъедет такси, стоящее напротив, и сошел с бордюра на дорогу. По мере того как он приближался к дому, тот увеличивался, заполняя собой все поле зрения. Сэму почудилось, что дом тянется к нему, стремясь обхватить и всосать в себя. На мгновение он чуть было не поддался панике, но, совладав с собой, продолжал путь.
Поскольку Сэм был ученым, он предпочитал всему находить разумное объяснение. Здравый смысл и логика, по его мнению, были единственными инструментами человека, с помощью которых можно попытаться постичь тайну своего бытия, хотя он не рискнул бы даже предположить, как далеко они заведут его на этом поприще. За последние месяцы он стал свидетелем того, как увеличивается пропасть между тем, что с ним происходит, и его способностью осмыслить происходящее. Через эту пропасть пролегла темная страна суеверия, проникающего во все уголки его сознания, подобно серому туману над Манхэттеном, который заполняет все щели и закоулки большого города. Суеверие, как он теперь убедился на своем горьком опыте, это такая вещь, против которой у разума нет защиты.
Он поднялся по каменным ступеням и нажал кнопку звонка, решительно отметая все колебания. Он услышал резкую трель где-то в недрах квартиры и стал ждать, заставив себя забыть о своей предубежденности против человека, чьи шаги раздались за дверью.
Через минуту дверь отворилась, и он увидел долговязого мужчину с пышной темной шевелюрой. Глаза у него тоже были темные и смотрели испытующе. На мужчине был плотный твидовый пиджак, серые брюки и вязаный галстук. На ногах у него были лаковые штиблеты цвета красного бургундского вина, явно пошитые на заказ. На вид хозяину дома было лет тридцать восемь.
— Мистер Казабон? Я — Сэм Таун...
Они не стали обмениваться рукопожатием. Казабон производил впечатление человека, который в обычных обстоятельствах умеет быть дружелюбным, но сейчас он смотрел на Сэма так же настороженно, как Сэм на него. Потом он молча отступил в сторону, давая гостю войти. В его движениях была уверенность, которая свидетельствовала не только о силе духа, но и о том, что принято называть «породой». Этот человек прекрасно сознает собственную значимость и еще, подумал Сэм, такую уверенность, наверное, придают ему деньги, которые уже давно стали для него чем-то само собой разумеющимся.
— Как я уже говорил вам по телефону, моей жены сейчас нет дома, — сказал Казабон Сэму по пути в гостиную.
Сэма тревожило ее отсутствие. Он даже хотел спросить — где, черт возьми, она шляется после того, что произошло сегодня утром? Впрочем, он понимал, что мистеру Казабону ничего не известно о том, что случилось. Сэм промолчал. Его первейшей задачей было убедиться, что Джоанне ничего не угрожает, поэтому ссориться с Казабоном не имело смысла. Нужно поговорить с ним, понять, что он за человек и вообще узнать о нем как можно больше. И видимо, придется задать куда больше вопросов, чем это позволяется при первом знакомстве.
Сэм чувствовал, что его слова по телефону произвели странное впечатление. Однако он заметил, что, увидев его, Казабон слегка успокоился. Во внешности Сэма Тауна не было ничего устрашающего.
Он примерно одних лет с Казабоном, роста среднего, телосложения — не могучего. С первого взгляда видно, что перед вами — низкооплачиваемый научный работник, мало достигший на пути к мировому признанию и не снискавший особых материальных благ. Сэм увидел свое отражение в большом венецианском зеркале, висящем над резной каминной полкой, и понял, как невыгодно он смотрится в этой шикарной квартире в джинсах, в спортивной рубашке и плаще, накинутом поверх вельветового пиджака.
