— Сколько роз!
— Свадебное платье… красного цвета?
— Оно розовое, разве не видишь?
— Да, но этот бутон впереди…
— Она и сама у нас как бутон…
Дженнифер расхохоталась. Ну и фантазия у их сумасбродной подружки — венчаться в поэме из роз. Но выглядело это действительно великолепно. Да еще рядом с таким женихом…
Тревис Питерсон… это имя звучало как сахар. Пожалуй, для всех, кроме Дженнифер. «Наверное, потому, что я не люблю шоколад, равнодушна к клубнике и даже мороженое не ем», — размышляла она про себя. Да, но все-таки Тревис — что надо…
Она потянулась. До свадьбы осталось всего ничего, а Элис еще даже не видела платья. Это был их сюрприз — Джен и Джери, двух лучших подружек невесты. Они дали понять, что готовят ей нечто особенное.
— Как ты думаешь, ей понравится?
— Шутишь, Джери? Она же мечтала о нем.
— Да, но может она не всерьез…
— Ты когда-нибудь видела, чтобы Элис шутила такими вещами?
— Это точно. Когда речь идет о Тревисе, чувство юмора Элис…
Они засмеялись, не отводя, впрочем, глаз от этого чуда, лежащего на столе и отливающего всеми оттенками роз.
— Еще беленького бы немножко…
— Брось, Джен, почему это все свадьбы белые? Этот цвет неживой.
— Ты уже заговорила как Элис.
После нового взрыва смеха Джери вдруг оглянулась. Элис Китон стояла на цыпочках и не дыша разглядывала свое платье, боясь прикоснуться. Джен подмигнула Джери, и та поняла, что тревогу подружки как рукой сняло, стоило той увидеть счастливые, полные слез глаза этой дурочки Элис. Джери чуть не стошнило, но она улыбалась. «Давай, наслаждайся, бутончик. А Тревиса ты не получишь. И никто его не получит. Никто».
Джеральдина Эмма Макдауэлл была дочерью экономки в доме отца Элис, Алекса Китона — нефтяного барона… и величайшего из самодуров, как добавляла она про себя. Впрочем, матери Джеральдины, Бренде Макдауэлл, это вряд ли пришлось бы по вкусу. Она обожала его. Может, с этого все началось?.. Впрочем, Джери сама не знала, когда к ней пришла эта ненависть к Элис. Даже не помнила. Может быть, с ней так было всегда… она родилась с этим?
«Нет-нет, — думала Джери, — разве с этим родишься? Сколько помню себя, всегда хотела что-нибудь у нее отобрать. Но никогда еще мне не удавалось отнять у нее что-то по-настоящему ей дорогое».
«Неужели Тревис нужен мне только для этого? Тревис… его руки… и губы… глаза… Он подонок. Но как красив… Как он нежен… — Она так и вздрогнула всем телом. — Он ведь рассчитывает и дальше спать со мной. И тратить денежки этой дурехи. Не выйдет! Я одна буду есть тортик по имени Тревис и позабочусь, чтобы нашему бутончику и крошечки не досталось… Не будь я Джери Макдауэлл».
Бренда Макдауэлл вошла в комнату дочери. Мать, пожалуй, была единственной, кого Джери любила, и сейчас она с грустью заметила эти круги под глазами, дрожащие пальцы — мать снова пьет. И снова думает, что этого никто не видит. Вот дура… Ее затрясло.
— Посмотри на себя! — крикнула Джери.
— Да что ты, мой птенчик…
Язык матери заплетался, она уже плохо соображала.
— Снова этот подонок? Опять наорал на тебя?
— Не говори так про Алекса… Он…
— Знать ничего не желаю, — отрезала Джери, — пошел он…
— Молчи! — Бренда протрезвела в мгновение ока. — Не груби мне и Алексу, ты живешь в его доме.
— Он мне не отец.
— Он сделал для тебя куда больше, чем твой папаша… И если бы ты не была такой неблагодарной…
— Потрясающе! — фыркнула Джери.
— И завистливой… Да, Джеральдина. Послушай меня. Я ведь знаю про вас с Тревисом. Если ты что-нибудь замышляешь…
Джери замерла на месте. Трезвая или пьяная, мать ее видела насквозь. Надо быть настороже… а не то все сорвется. Она слишком долго готовилась… не для того, чтобы влипнуть сейчас. Потом-то уже влипнут все. А пока…
— Джери, послушай меня…
— Да тебе померещилось, мама… Ну что ты! — Джери постаралась придать своему голосу самое ангельское звучание, на какое только была способна.
— Я знаю тебя, — грустно сказала ей Бренда, — и знаю, что ты никогда не умела вовремя остановиться.
— О чем ты?
— Родная моя, речь идет о твоей жизни.
— Конечно, о чем же еще? Не читай мне нотаций, мамуля. Сама знаю, что я безответственная и безалаберная.
— Подожди…
— Мама, мне далеко до твоей любимицы Элис. Можешь не напоминать.
Бренда задумчиво смотрела на дочь. Роскошные волосы, отливающие всеми оттенками золотисто-каштанового и рыжего, веснушки, которые нисколько не портили это пикантное и очень чувственное личико, красивое несколько кошачьей красотой, глаза темно-карие, а фигура… Джери напоминала ей вкуснейшую шоколадку своими загорелыми плечами и ногами… если бы только не злобный взгляд… Знала бы она, как это ее портит.
— Элис тебя очень любит, ты ей как сестра.
— Перестань, мама. Эта дурочка…
— Она, вероятно, и правда дурочка, иначе заметила бы твою зависть и злобу.
— Завидовать ей?! Ты смеешься.
— Нет, я не смеюсь. Она любит тебя. А ты, Джери, не стоишь любви. Ни ее… ни моей.
Мать хотела было уже выйти из комнаты, но Джери схватила ее за руку.
— Ты опять напилась и сама не знаешь, что говоришь.
— Отпусти меня, Джери.
— Пожалуйста… — Джери разжала пальцы. — Иди жалуйся своему…
Мать со всего размаха ударила ее по щеке.
