Если искать сравнений, то Ленжевен был просто-напросто огромным камнем, быстро крутящимся вокруг двух своих солнц. На планете не было ничего примечательного, ее серая каменная поверхность почти везде была ровной как стол. Правда, кое-где встречались причудливые каменные образования, и здесь обычный серый цвет словно бы с помощью какой-то необыкновенной призмы вдруг взрывался невообразимым многоцветием с тончайшими полутонами и переходами. Что это было? Загадка. Но даже при наличии такой загадки планета вряд ли могла бы заинтересовать экспедицию Дальнего Поиска. И не будь на Ленжевене Города…
Но Город был. Именно так, с большой буквы, и называли его экспедиционники. Странный, мрачный, тяжелый Город, где дома были выложены из громадных, циклопического размера плит, где повсюду стояли неуклюжие, тяжеловесные статуи, созданные, очевидно, с помощью самых примитивных инструментов.
Брошенным был этот Город, причем жители ушли неизвестно куда: на всей планете не было никаких их следов.
Стрелков подумал: начальник данной экспедиции Дальнего Поиска Петров Михаил Григорьевич выказал немалую мудрость, разбив лагерь на приличном расстоянии от Города. Потому что работать в Городе это одно, а быть рядом с ним все время — другое. Город угнетал, в нем скрывалась мрачная, зловещая тайна, он словно бы смотрел на пришельцев все время, усмехаясь, и неприятно было бы чувствовать на себе этот взгляд постоянно, и днем, и ночью.
То расстояние, которым мудрый Петров разделил Город и лагерь, Стрелков преодолел за восемнадцать минут.
Вот сейчас Город был обитаем: во дворе первого же из домов двое людей в скафандрах бурили каменную почву Ленжевена.
Цель этого Стрелкову была неизвестна, но он не стал в ней разбираться у него была своя цель, и чем ближе он подходил к Городу, тем отчетливее старался представить, как все это произойдет.
Экспедиционники помахали ему руками, он ответил и пошел по улице, внимательно рассматривая статуи, часто встречающиеся на пути.
Статуи отдаленно напоминали человеческие фигуры; во всяком случае, в любом из этих неуклюжих творений присутствовали голова, две верхние конечности, две нижние и короткое туловище.
На грубых лицах можно было различить едва намеченные щелочки глаз, выпуклость носа, рот. Размер статуй был разным, но колебался в незначительных пределах: чуть выше человеческого роста или немного ниже.
Вот что казалось странным: позы статуй почему-то были самыми разными. Некоторые словно бы застыли в момент движения, другие как бы беседовали между собой, третьи сидели на грубо обтесанных камнях. Статуи стояли поодиночке и группами. Статуи были не только на улицах Города, но и внутри домов, и это тоже было странным.
Чуть левее геометрического центра Города Стрелков еще вчера приметил площадь, лучшего места для Установки не найти.
Он дошел до площади и остановился. Статуй на площади и внутри домов рядом с ней было множество. Почему их высекали из камня в таком количестве? Что это была за религия, требующая, чтобы боги окружали тебя со всех сторон? И почему люди в конце концов ушли от своих богов навсегда?
Вот для того, чтобы дать ответы на все вопросы, на Ленжевен и доставили Установку. Так было решено на Земле — правда, не без дискуссий, — на самом высшем научном уровне. Никакие другие методы, очевидно, не смогли бы разрешить загадку, и, значит, надо было отправляться в прошлое, в те времена, когда Город был населен.
Максим Стрелков, человек редчайшей профессии хроноисследователя, медленно обошел площадь кругом. Двойное солнце поднялось в зенит, тени стали совсем короткими, лица статуй-богов были теперь еще грубее, и еще тяжелее стал ничего не видящий взгляд щелочек-глаз.
Среди неуклюжих зданий, которые, казалось, возведены были циклопами, окруженная грубыми статуями, застывшими в самых разных позах, Установка с ее обтекаемыми, стремительными линиями — и в самом деле звездолет в миниатюре, замерший перед новым стартом, — выглядела как-то неуместно. Можно было представить, что служащий какого-то гигантского музея по ошибке поместил один из экспонатов в раздел, относящийся к совершенно другой эпохе, и за это, конечно, его ждали неминуемые неприятности.
— Вы уверены, что хорошо освоили линкос? — с тревогой спросил Петров.
— Учил и на Земле, и в звездолете, — отозвался Максим, — худо-бедно, но экзамен сдал бы.
Он следил за тем, как Серафим и Валентин внимательно осматривали Установку. Теперь — в последний раз. На выбранную им площадь Установку доставил экспедиционный тягач-вездеход, а после каждой транспортировки была положена обязательная проверка. В общем-то, скорее всего это было излишней предосторожностью, но… Но если бы какой-то из узлов действительно вдруг отказал после старта, обратного пути для хроноисследователя уже не было.
Петров шумно вздохнул:
— Установка в самом деле одноместная?
— Вас, к сожалению, я в самом деле не могу взять. Хотя взял бы с радостью, потому что с линкосом вы знакомы лучше, чем я, и с инопланетянами знаете, как обращаться.
Максим обвел взглядом всех, кто собрался сейчас на площади.
Здесь были почти все экспедиционники, и многих он уже знал. С бородатым Пал Палычем, как звали пожилого биолога, можно было вволю поспорить о некоторых ключевых проблемах развития науки на Земле, смешливый Адриянов, химик, прекрасно играл в шахматы, а лаборант Глэдис Лауме была очаровательным белокурым существом с голубыми глазами. В общем, самыми обычными были люди.
