Началось с поцелуя. Стоя в смятении на пороге маленькой комнатки близ алтаря, Эмили почувствовала: это был не обычный поцелуй. Этот поцелуй был полон страсти и вожделения. Двое слились в объятии, которое должно было привести к ласкам в спальне. Ее жених, тот самый мужчина, за которого спустя двадцать минут она выйдет замуж, поднял голову и выпустил из объятий… своего возлюбленного.
Эмили прижала дамскую сумочку к груди. Ее не волновало, что помнется шелковое свадебное платье. Она не чувствовала, как больно жмут узкие белые туфли. Она забыла, что искала дамскую комнату.
Она помнила только, что выходит замуж. Или по крайней мере так предполагалось.
– Эмили?
Ее жених выглядел испуганным. Она посмотрела на соучастника – одного из их лучших друзей. Он застыл в неловкой позе рядом с Кеном. Его лицо также выражало страх.
Она будто приросла к порогу. Церковный орган исполнял попурри из мелодий Гершвина, тринадцать сотен гостей рассаживались по своим местам в церкви.
– Эмили, – повторил Кен. – Это не то, что ты думаешь.
– Нет, именно то, – возразила она, пристально в него всматриваясь. – Ты ведь не любишь меня, правда?
– Конечно люблю. И всегда любил. Эмили отступила на шаг назад.
– Надо было сказать мне, если ты любишь кого-то другого.
– Не уходи, – произнес он с мольбой, однако не отрицая. Он протянул руку и коснулся ее. – Позволь мне объяснить.
Она хотела кинуться к нему в объятья. Хотела спрятать голову на его груди и слушать, как он говорит, что любит ее и всегда будет любить, что их совместная жизнь будет счастливой, а то, чему она только что была свидетелем, – всего лишь шутка или плод ее воображения, разыгравшегося от бессонной ночи. Но Эмили сделала вид, что не замечает его протянутой руки, и расправила плечи. – Лучше бы ты был честным со мной.
– Политическое самоубийство, – заявил он мрачно. – У меня не было выбора. – Мой отец…
– … организовал самую великолепную в истории Чикаго свадьбу, о которой пишут во всех газетах. – Голубые глаза Кена стали холодны, как ледышки. – Мы не можем разочаровать его, Эмили. Я уверен, мы справимся.
– Нет, – сказала она, пятясь из комнаты. – Не справимся.
– Мы должны, дорогая. Представь, какой крик поднимут газеты. Если ты сбежишь из-под венца, разразится грандиозный скандал. Твой отец будет в бешенстве. Выборы всего лишь через два месяца. Ты не можешь…
– Могу. – Эмили развернулась, приподняла подол свадебного платья и убежала. Не обращая внимания на крики своих подружек и трех сестер Кена, она схватила дорожный чемодан, приготовленный для медового месяца.
Паула, замужняя свидетельница на свадьбе со стороны невесты, в платье из бледно-желтого атласа, обняла ее за плечи и отвела в пустую комнату.
– Эмили, ради всех святых, что ты затеяла? Эмили хотела все рассказать, ведь это ее лучшая подруга, но слова застряли в горле. Она не могла погубить Кена, даже теперь.
– Кое-что случилось. Я отменяю свадьбу.
– А как же твой отец? – О Господи, нужно что-то придумать.
Придумывать нужно было немедленно, но сейчас она не хотела ничего, только спрятаться ото всех.
– Никуда не уходи. Я пойду найду его, – сказала Паула и поспешно вышла.
Несколько минут спустя появился Джордж Грейсон, высокий, элегантный господин, с седыми волосами, с серыми глазами. Паула шла за ним.
– Леди, будьте так любезны, оставьте нас ненадолго наедине, – возгласил Джордж.
Обаятельная улыбка исчезла с его лица тотчас же, как только он оказался с глазу на глаз с дочерью. – Что за выходка в последнюю минуту, Эмили?
– Я только что видела, как Кен целуется… с другим человеком. Выражение отцовского лица не изменилось.
Разумеется, ты все не так поняла, моя милая.
– Нет. Однако отец не выказал никакого сочувствия.
– Не имеет значения. Кен баллотируется в сенат. Я намерен стать тестем, а ты – женой сенатора, – Эмили перевела дух.
– Не намерена.
– Ты же не допустишь, чтобы эта неловкость помешала сближению двух династий в политике? Мы стремились к этому годами, и я не позволю тебе все испортить. Держи себя в руках, Эмили. Теперь ты взрослая.
– Я давно уже взрослая. Разве ты не заметил?
– Единственное, что я заметил, – огрызнулся он, – это ненужная сцена, которую устроила переутомленная невеста. – Он взглянул на часы. – Я жду тебя в фойе через десять, нет, через девять минут. Мы обсудим наши дела позже. Я поговорю с Кеном и передам ему, что ты чувствуешь себя лучше. И посоветую впредь быть более осмотрительным. Ему следует почаще вспоминать, особенно теперь, что он возглавляет избирательный список.
– Вряд ли это подействует.
Она не хотела выходить замуж за Кена, не желала давать под венцом супружеских клятв, идущих не из глубины сердца. Как может Кен стоять перед священником и клясться в несуществующей любви? А она?
– Ты моя дочь. Это подействует на него, как действовало всегда. – Джордж холодно улыбнулся. – Мы понимаем друг друга?
Эмили кивнула. Она знала, что отец не поддержит ее. Да она этого и не ожидала: для Джорджа Грейсона важнее всего были интересы Джорджа Грейсона, и это маленькое происшествие ничего не могло изменить.
– Да, отец. Я все прекрасно понимаю.
