Немногие вопросы проделали такой интересный интеллектуальный путь в истории, как вопрос касательно разума (mind) и его места в природе. До 1859 года, когда Дарвин и Уоллес (Darwin, Wallace) независимо предложили в качестве основы эволюции естественный отбор, эта тема была известна как проблема разума/тела (mind/body problem) и имела различные, иногда неуклюжие решения. Но после этой знаменательной даты, она стала называться проблемой сознания (consciousness) и его происхождения в ходе эволюции.
Итак, первое, на чем я хотел бы сделать в этот вечер акцент, это данная проблема. Ее легко понять среднему любителю. Парадоксально, но для философов, психологов, и нейрофизиологов, привыкших к другому образу мышления, это затруднительно. То, что мы должны объяснить — это контраст, столь очевидный для ребенка, между скрытым внутренним миром воображения, воспоминаний и памяти, и внешним, общим для всех, миром вокруг нас. Теория эволюции прекрасно объясняет анатомию видов, но как из обычной материи, обычных молекул, мутаций, анатомических особенностей, вы можете получить эти богатые внутренние переживания, всегда сопровождающие нас в течение дня и в наших снах ночью? Вот проблема, которую мы будем обсуждать на этом симпозиуме.
Предыдущие решения оказались иллюзорными. Одним из самых сложных, но исторически интересных (ассоциируемым с такими философами, как Перри, Perry, 1912, или Уайтхед, Whitehead, 1925) была смутная аналогия, названная в итоге неореализмом. Насколько можно судить, она утверждает, что, поскольку взаимодействующая материя может быть сведена к математическим отношениям, как в определенной степени и наше восприятие и межличностные отношения, то сознание происходит из самой материи. К несчастью, это чрезмерно абстрактное представление в определенном смысле возрождается сегодня, в том или ином виде, некоторыми физиками, благодаря некоторым удивительным результатам квантовой физики (например, Вигнер, Wigner, 1972)
Еще одно, более популярное решение восходит к самому Дарвину. В последнем параграфе «Происхождения Видов» The Origin of Species, Darwin, 1859) он предполагает, что Бог создал сознание и тело в первых примитивных организмах, и далее они развивались совместно и параллельно друг другу. Но это погружает проблему в область метафизики, и вскоре было осознано, что должен существовать некий критерий сознания. В эмпиристском климате того времени очевидным критерием было обучение. Таким образом, вопрос зазвучал так: как способность к обучению появилась в ходе эволюции? Множество людей не осознают, что причиной, по которой так много психологов изучали обучение животных (как, например, обучение крыс в лабиринте) в первые два десятилетия века, была цель изучить сознание животных на примитивном уровне и проследить его эволюцию. Как указала доктор Уайтельсон (Witelson) в своем внимательном предисловии, это было, несомненно, фокусом моей ранней работы на протяжении многих лет, но, как я сейчас вижу, не имело отношения к сознанию. Эта ошибка, я думаю, восходит к Джону Локку (John Locke) и эмпиризму: Разум (mind) есть пространство, где у нас есть свободные идеи, неким образом парящие там, и это есть сознание (consciousness). И когда мы воспринимаем вещи в сходстве, различии или каким-либо другим из так называемых законов ассоциации, соответствующие им идеи склеиваются. Следовательно, если вы можете продемонстрировать обучение животного, вы демонстрируете ассоциацию идей, то есть сознание. Это весьма запутанный ход мыслей. Я позже вернусь к этой ошибке.
