Поезд запоздал, но это ничего, удалось хоть немного выспаться. Стоял густой туман, поэтому в город въехали незаметно. «Хотя что там разглядывать?» — подумала Лоренца. Каким бы ни был город, дома вдоль железных путей всегда одинаково скучны и некрасивы. Нарочно, что ли, так строят?
— Лариса, — вывел ее из задумчивости мамин голос, — собирайся уже. Белье складывай. Ты меня слышишь?
«Лоренца, — мысленно поправила ее дочь, — я не виновата, что нельзя выбирать себе имя!» — но вслух она ничего не сказала, и белье сложила.
Последние минуты в поезде были просто невыносимы. Взятая в дорогу книжка прочитана еще вечером. Яблоки доедены. Вещи собраны, сумки застегнуты. Лоренца еще раз провела щеткой по и так гладким волосам и развернула валявшийся на столике журнал, оставленный соседкой по купе. Надоел он странице на третьей — отложила, уставилась в окно.
— Надеюсь, — пробормотала она, — на море будет получше?
Мама тоже потянулась к журналу, перелистнула, повертела в руках сумку. Наконец нашла себе занятие и с облегчением сказала:
— Пойду, мусор выброшу.
Лоренца откинулась на пирамидку из подушки и свернутых одеял и прикрыла глаза. Дремать оставалось минут десять, не больше, но делать-то все равно нечего.
До сих пор не укладывалось в голове, что они и правда уехали. Бабушка, похоже, до последнего дня не верила. С неожиданной радостью девочка подумала, что к бабушке попадет очень нескоро. Объяснить, чем именно плох ее дом, Лоренца не смогла бы. Там было… душно. Во всем чувствовался привкус яда — стойкого и узнаваемого, как духи «Красная Москва», которые бабушка предпочитала любым французским изыскам. «Лерик, выпей молока! Лерик, ложись спать, уже десять! Лерик, не носи эти ужасные штаны! Это не женственно! И заплети волосы в косы, что за ведьминская у вас мода?»
«Мне уже тринадцать! — одними губами прошептала Лоренца, — мне лучше знать, как выглядеть!»
Бабушка, летевшая в тумане на метле вслед за поездом, усмехнулась и обдала ее волной «Красной Москвы».
— Соня дорогая, тебя в чайник запихнуть? — затрясла ее мама за плечо, — прибыли! Бери рюкзак!
Лоренца вынырнула в купе. Соседи вернулись — и уже, похоже, вышли из поезда: журнал со столика исчез, их багаж тоже. Мама — уже готовая к выходу, с сумкой в руках, — стояла над ней и качала головой:
— А я, признаться, не верила, что ты на контрольных засыпаешь! Проверяй, ничего не забыла?
— Не сплю я! И не забываю!
— Ну да! Вон, деньги на полке валяются. Опять карманы мелочью набиваешь?
Лоренца спрятала монетку, успев удивиться: вроде, всю мелочь перед отъездом выгребла. Но тут появился отчим, мама засуетилась, метнулась было к нему, но застеснялась дочери, поэтому опять повторила:
— Лар… Рюкзак…
— Не надо таскать тяжести! — сказал отчим. Взвалил на плечо сумку и протянул руку к рюкзаку:
Идемте, дамы, — скомандовал он, — на перроне еще один грузчик.
Грузчик — сын отчима от первого брака, — был старше ее года на два и представился красивым именем, которого Лоренца с ходу не запомнила. По-русски он говорил хорошо, но с заметным акцентом. Парнишка понятия не имел, как держаться с новоявленной сестренкой, а молодожены были заняты только друг другом, так что она могла молчать и думать о своем.
Туман рассеивался и контуры города стали уже различимы, но полюбоваться ими не удалось. Машина как-то очень быстро остановилась. То ли город был слишком мал, то ли она опять задремала, сама того не заметив.
Мама замерла на пороге двухэтажного особнячка и растерянно улыбнулась, оглянувшись на дочь и пасынка, которые тоже вылезли из машины. Отчим помедлил, а потом все же подхватил ее на руки и перенес через порог.
— Дом встречает хозяйку! — улыбнулся он.
Лоренца подумала, что новый папочка ей, пожалуй, даже нравится. Да и брата ей всегда хотелось, причем именно старшего. На эту роль поочередно назначались Дик Сенд, Натти Бампо, Скарамуш… Она покосилась на кандидата в братья. Достоин ли он столь славной компании, Лоренца еще не решила.
— Ажуолас! — позвал отчим. Брат (пусть будет так, все равно никуда от него не денешься!) улыбнулся и поднял ее рюкзак.
— Идем, — пригласил он, — сейчас будет кофе.
Ее новый дом был просторен, лестница светлого дерева вела на второй этаж. Ажуолас — вот как его зовут, надо запомнить, чтоб не опозориться! — понес ее вещи наверх и ей оставалось только подняться следом.
— Твоя комната, — сказал брат, — тебе нравится?
— Да, — быстро ответила Лоренца, хотя еще не успела ничего толком разглядеть. Но брат другого ответа и не ждал. Кивнул и вышел. Похоже, бросаться в объятия новой родственнице он жаждал ничуть не больше, чем она сама.
Чертовски хотелось остаться одной. Хотя бы с мыслями собраться. Но — кофе… «Хоть душ приму! — решила она, — и пусть ждут».
Ведь — кто знает, может это всего лишь сон? Она задремала в метро, возвращаясь из художественной студии, или спит на своем клетчатом диване, под укоризненным взглядом плюшевого медведя, или же — как это было разок зимой, — учительница затрясет ее за плечо: радость моя, может тебе к врачу обратиться? Может у тебя переутомление, если на уроке спишь?
Но сон не проходил — хоть щипай себя, хоть кофе пей бочками.
