На обложке: памятник Шерлоку Холмсу в Лондоне работы Джона Даблдея. Жанровая картинка: Медведь-гора со стороны Гурзуфа.
Жаров ехал в патрульной машине с лейтенантом Клюевым, когда по рации передали ориентировку: на диком пляже под Медведем обнаружен труп женщины. От скучных, чисто технических подробностей сообщения Жаров испытал короткий приступ тошноты.
– Еще одна, – процедил сквозь зубы Клюев и круто вывернул руль. – Не завелся ли у нас опять какой-нибудь маньяк?
Жаров уже слышал о другой женщине, найденной сегодня утром за автобусной остановкой в Мисхоре.
– Это вряд ли, – сказал он, вытирая пот со лба. – Первая просто убита, похоже на ограбление. А тут – изнасилование, и довольно жестокое. Не думаю, что оба преступления связаны. Хотя…
– Что – хотя?
– Если бы мы с тобой были не обыкновенные ялтинские ребята, а герои какого-нибудь боевика, то в конце концов оба этих убийства оказались бы причудливым образом соединены.
– Почему? – спросил Клюев.
– Разве не понятно? Ты ж актером хотел быть, в любительском театре играл, читал достаточно… Не стал бы автор, будь тут не жизнь, а книга, упоминать какое-то событие, которое не имеет отношения к сюжету.
Машина проскочила гурзуфский пятачок и понеслась вдоль Артека. Морская гладь блистала, как расплавленный металл, и струя воздуха из открытого окошка была горячей, словно они неслись по пустыне.
– Пилипенко сейчас на первом трупе, – сообщил Клюев, придерживая наушник телефона. – Будет через час. Сказал – ничего не трогать.
– Это само собой, – Жаров высунул руку из окошка, ловя ладонью ветер.
– Убери, – сказал Клюев, – Еще подумают, что мы поворачиваем.
Жаров убрал руку, но выставил локоть. Поворачивать, честно говоря, было некуда. Крупно повезло сегодня, с горечью подумал он. Раз в месяц или несколько реже он навязывался сопровождать патруль, в надежде напасть на живой материал для газеты, и вот сегодня – сразу два трупа. Как тут не почувствовать себя мерзким стервятником, охочим до падали?
Именно так в общем итоге выглядит какой-нибудь Эркюль Пуаро: он всегда, с маниакальной точностью оказывается на месте преступления, часто даже за некоторое время до того, как преступление произойдет…
Обогнув Артек, машина выехала к обрыву. Здесь уже стоял пустой «уазик» гурзуфцев. Жаров и Клюев вышли: дальше можно было двигаться только пешком. Клюев стал было спускаться на пляж, но Жаров окликнул его:
– Здесь есть хорошая тропа поверху, а дальше – приличная лестница.
Они пошли верхом, сквозь можжевеловую рощу. Раскаленный воздух плавил смолу под корой, и в роще стоял густой запах хвои.
Вскоре они услышали голоса внизу.
– Наверное, это здесь, – сказал Клюев.
Они подошли к краю обрыва и увидели довольно жуткую картину.
Маленький пляж, с обеих сторон защищенный крупными камнями-отторженцами, свалившимися с Медведя лет сто назад. В центре пляжа, раскинув руки, согнутые в разные стороны, лежит мертвая женщина. Одно колено тоже подвернуто, и все это напоминает какой-то знак, символ.
Двое гурзуфских милиционеров стоят на краю пляжа, преградив путь любопытным. Небольшая толпа курортников расположилась в отдалении…
Клюев принялся спускаться, хватаясь за можжевеловые ветки, Жаров ринулся за ним, но тут одна деталь ландшафта привлекла его внимание. Чуть поодаль от лестницы, вырубленной в скале, на самом краю обрыва лежал плоский базальтовый валун.
Жаров подошел и, сам не понимая, зачем он это делает, присел на раскаленную поверхность камня.
Интуиция… Отсюда был виден, как на ладони, и маленький пляж, и мертвая девушка. Под камнем валялось множество окурков. Жаров подобрал один, другой – все это были сигареты «Ирбис», довольно редкая марка, в Ялте их нигде не купить.
Что-то в этих окурках казалось необычным, хотя все они были именно «Ирбисом». И тут он понял: необычным было само их количество – Жаров насчитал восемнадцать штук.
Сколько же часов надо просидеть на камне, чтобы выкурить такую уйму этих, довольно крепких сигарет?
Тем временем торс Клюева уже скрылся за краем обрыва, осталась одна голова, которая обернулась и недовольно крикнула:
– Ты идешь?
* * *
Вблизи все выглядело еще более отвратительно. Жаров понял, что эта картина теперь будет долго висеть перед его глазами, словно он сфотографировал ее и поставил себе на рабочий стол.
Мертвая девушка, похоже, совсем молодая, лежит навзничь, как сломанная кукла. Жаров мысленно сложил ее, пытаясь увидеть, какой она была… Вряд ли стройной, вряд ли соблазнительной. Но и на таких, как видно, находятся насильники.
Кожа на ее лице сильно поцарапана, содрана, будто бы девушку били головой о камень. На камнях темнеют пятна крови, белое платье все изваляно в песке и разорвано. Трусики валяются в углу пляжа, кем-то далеко отброшенные, они также разорваны. Зигзагом, словно некая буква, краснеет окровавленное полотенце…
Лица гурзуфских ментов были кислыми: похоже, молодые служаки впервые в жизни видели такое грязное убийство.
– В этой толпе есть тот, кто обнаружил труп? – спросил Жаров.
– Да, конечно. Мы их задержали. Вон те парень с девчонкой, что прячут в сумке ружье.
Жаров подошел к парочке и задал несколько вопросов. Как всегда, ни у кого из гражданских не возникло в голове крамольной мысли: кто, собственно, такой этот человек, и имеет ли он право допрашивать их?
