Эта книга – одна из целой серии, в которой Сократ исследует великие книги>[1]. Книги этой серии замышлялись как краткие пособия, не требующие особой подготовки, доступные для начинающих. Они также дают обзор основных вопросов главных разделов философии конкретных мыслителей (см. названия глав): метафизики>[2], эпистемологии>[3], антропологии>[4], этики>[5], логики>[6] и метода. Эти книги могут использоваться как для обучения в классе или аудитории, так и для самообразования.
Книги этой серии можно читать и сами по себе, но лучше всего перед их прочтением ознакомиться с теми небольшими произведениями философской классики, которые обсуждаются в этих диалогах.
По сюжету, автор одной из великих философских книг после смерти встречается с Сократом. Это не должно отпугнуть от чтения тех, кто не верит в жизнь после смерти. Хотя оба действующих персонажа каждой из книг и их философские взгляды – это факт истории, их беседа, конечно, не является таковым и требует «веры в предполагаемые обстоятельства»>[7]. Но у скептика нет причины не допустить литературную вероятность подобного сюжета.
Сократ: Сюда! Николо, сюда!
Макиавелли: Кто? Что? Где? Кто ты, господин, и почему кличешь меня, как собаку? Покажись!
Сократ: Я здесь – прямо перед тобой.
Макиавелли: Не могу разглядеть тебя сквозь туман. Я что – в Аду?
Сократ: Боюсь, что нет. Ты не в Аду.
Макиавелли: Я не это имел в виду, простофиля!
Сократ: Уверен? Разве не этого ты больше всего боишься?
Макиавелли: Я никогда не был догматиком и не заявлял, что знаю что-либо о жизни после смерти, как это делают легковерные христиане.
Сократ: Так стало быть ты не боишься того, что может тебя ожидать? Ведь ты же не имеешь в виду, что эти «легковерные христиане» были правы, рассказывая о том, что ждет нас после смерти, и о аде? Ты имеешь в виду, что они НЕ правы?
Макиавелли: Я был практичным человеком. В смысле, я и сейчас практичный человек. Почему я говорю о себе как о мертвом?
Сократ: Если ты был практичным человеком, то почему не предпринял мер относительно пугающего и неизвестного будущего, когда у тебя еще была возможность их предпринять? Разве это не противоречит одному из главных принципов твоей книги?
Макиавелли: Ты прочел мою книгу?
Сократ: Прочел.
Макиавелли: И?
Сократ: Я часто поражался твоей практической мудрости. Вот, например… Вот это место…
Макиавелли: У тебя здесь есть моя книга? Вот теперь я могу тебя разглядеть. Но откуда здесь этот туман?
Сократ: Туман – это только твое сознание, мой друг. Ты это скоро увидишь. Это одно из особенностей этого места. Да… Вот этот отрывок. Я помню, что это в третьей главе, где ты рассуждаешь о римлянах, которые для тебя являются образцом практичности. Я зачитаю…
Макиавелли: Стой! А ты кто? И почему у тебя моя книга? И куда я попал?
Сократ: Всё в своё время, мой друг, всё в своё время. А сейчас не сбивай меня, я хочу зачитать тебе этот замечательно мудрый отрывок…
Макиавелли: Ты хочешь доказать мне, что мне следовало бы бояться Ада, опираясь на мои же собственные слова?
Сократ: Именно!
Макиавелли: Ты из Инквизиции?
Сократ: О, что ты, нет! Здесь нет ничего подобного. Но все же, в некотором смысле можно сказать, что я нечто вроде инквизиции в одном лице. Исследование – вот чем я занимаюсь. Но я не имею ничего общего с пытками. Нет, нет, меня не сбить! Где же этот отрывок. Я снова его потерял.
Макиавелли: Середина третьей главы. Параграф начинается со слова «римляне».
Сократ: Спасибо. Да, вот он. Ты настолько мудр, что точно понял, что я хочу прочитать.
Макиавелли: Тогда зачем терять время на зачитывание?
Сократ: О, здесь невозможно потерять время.
Макиавелли: Здесь?
Сократ: Так! Я отвлекаюсь в последний раз! Здесь!
Макиавелли: Ненавижу это слово.
Сократ: Послушай же:
«Римляне поступали так, как надлежит поступать всем мудрым правителям, то есть думали не только о сегодняшнем дне, но и о завтрашнем, и старались всеми силами предотвратить возможные беды, что нетрудно сделать, если вовремя принять необходимые меры, но если дожидаться, пока беда грянет, то никакие меры не помогут, ибо недуг станет неизлечим. Здесь происходит то же самое, что с чахоткой: врачи говорят, что в начале эту болезнь трудно распознать, но легко излечить; если же она запущена, то ее легко распознать, но излечить трудно. Так же и в делах государства»
