Четверо мужчин, женатых, но на целую неделю оставивших жен дома, собрались в Вашингтоне, в числе многих своих коллег, на ежегодную конференцию фирмы. Все они уже изрядно потратились, сделав массу покупок в дорогих магазинах.
Рабочие будни тянулись нескончаемо долго и нудно. Участники должны были прослушать бесчисленные и скучнейшие доклады. К концу каждого дня они прямо-таки цепенели от тоски. Но выбора не было. Это был их долг, их крест – высиживать доклады до конца. Докладчиков было много, и все они бубнили одно и то же – какое прекрасное оборудование производит и продает своим заказчикам фирма «Айронхэнд». Лучшие автопогрузчики, скреперы, грэйдеры фирмы «Айронхэнд» – вне конкуренции на рынке!
Ораторы втолковывали торговым агентам, как надо торговать по-настоящему. Один сказал так: «Чтобы продать какое-то оборудование, вы должны сначала сами продаться покупателю. Если вы не понравитесь покупателю, сделка наверняка не состоится».
А каждый страдалец-слушатель в это самое время думал: «Господи, когда же наконец начнется вечеринка с коктейлями? Когда, наконец, можно будет встать и в компании со стаканчиком виски придумать что-нибудь веселенькое, ради чего, собственно, а не ради всей этой тягомотины, я и приехал в Вашингтон?»
Слава богу, стукнули и долгожданные пять часов. Официальная часть закончилась, и враз оживившаяся толпа переместилась в коктейль-холл. «Люди Айронхэнда» (так они любили себя называть), непринужденно задымили сигаретами, то и дело слышалось: «Быстро, быстро, два „манхеттена",[1] пожалуйста, быстро-быстро, пока я не передумал».
Но, конечно, коктейлей всегда принималось больше, чем два, может быть, четыре или пять.
После коктейлей полагался товарищеский ужин, участники – каждый уже немного на взводе – получили по порции давно остывшего ростбифа, жестких, словно подметка, овощей и отвратного вкуса сладкого десерта. А в душе – «Пошли отсюда, ребята, пошли отсюда и будем продавать, потому что „люди Айронхэнда“ должны заниматься именно продажей изделий фирмы „Айронхэнд“.
Завершилась наконец, и скукотища ужина. Теперь у каждого впереди был свободный вечер, и по залу незримо прокатилась мощная волна похотливого вожделения. Скопившийся пар требовал незамедлительного выпуска.
«Люди „Айронхэнда“ прибыли сюда из Чикаго и Флориды, из Алабамы, Кентукки, Пенсильвании, Теннеси, Мэн и Невады, из множества других уголков Соединенных Штатов.
Что их объединяло, кроме общего занятия, так именно этот долгожданный момент, когда они, изрядно накачавшись, будут отпущены в город, где их ждет беззаботный вечер, всплеск веселья, разгул оргии. Следующий подобный вечер предстоит лишь через год – по завершении очередной подобной встречи. Поэтому нынешний просто обязан остаться в памяти…
«Люди Айронхэнда» больше не были рабочими лошадками. Как боевые кони они призывно заржали, забили копытами по кафельному полу. Глаза засверкали в поисках женского пола.
К ежегодным собраниям сотрудников фирмы всегда слетались женщины. Словно кошки к миске с молоком, – подумал Стив Джерард из-под Чикаго. Женщины на любую цену, всех категорий цен, но большинство – высшей. О принадлежности именно к высшей категории свидетельствовали их модельные прически, дорогие туалеты, определенный интеллект – что и отделяло их от обыкновенных проституток.
Это были «девочки съездов», они мчались туда, где были деньги и обладающие ими мужчины. Правда, когда вы снимали с них одежду, эти женщины оказывались точь-в-точь как любые другие. Если не считать чуточку больше творчества, чуточку больше усердия. А именно этого алкали одинокие мужчины. Женщины более изобретательные и активные (это относилось и к цене), нежели ожидавшие их дома жены – скучные и холодные, а может быть, ставшие такими с годами.
Стив Джерард, возможно, был единственный, кто не хотел такой женщины. Он был женат всего несколько месяцев, и уж его жену Джин никак нельзя было назвать ни скучной, ни холодной. Стив и представить не мог, чтоб какая-нибудь женщина была более изобретательной и активной, чем она. Джин сейчас находилась за много миль от него, но он был столь же предан ей, как если бы они были рядом.
Пока коллеги причмокивали губами, строя похотливые планы, он помалкивал и думал о Джин, о том, какой она была в последнюю ночь перед его отъездом. Стив снова и снова вспоминал ее в постели, ее жадное, податливое тело, ищущие губы, груди, каждая из которых, казалось, жила своей собственной жизнью. Нет, пускай они платят своим женщинам, он покупать никого не собирается. Стив даже испытывал какое-то сострадание к ним, ощущая в то же время и свое превосходство.
Поглощенный этими мыслями, он даже не расслышал, что говорил ему Сту Десмонд, пока тот не толкнул его локтем в бок:
– Стив, очнись, черт побери! Ты вступаешь в компанию или нет?
– В какую компанию, о чем ты?
Они вчетвером стояли в холле отеля, и трое из них уже сгорали от нетерпения.
– Ты готов разделить нашу компанию? – повторил Десмонд.
Джерард нерешительно, но все ж отрицательно покачал головой. Это был высокий и мускулистый молодой человек, двадцати девяти лет с густыми темными волосами и настолько загорелым лицом, что улыбка казалась ослепительно белой. Одет он был хорошо и со вкусом, но не хуже, наверное, гляделся бы и дома в рабочей одежде и грубых башмаках или в спецовке на строительной площадке.
