Мистер Эвери, исполнительный директор компании «Островное и континентальное пароходство», только что прибыл в свою контору. Он просмотрел входящую почту, список назначенных на сегодня дел и изучил данные о передвижении принадлежавших компании пароходов. Затем после недолгого размышления вызвал к себе старшего клерка Уилкокса.
– Я заметил, что «Снегирь» прибыл этим утром из Руана, – сказал он. – Полагаю, он доставил партию вин для фирмы «Нортон и Бэнкс»?
– Так и есть, – ответил старший делопроизводитель. – Я только что позвонил в портовое управление, где получил подтверждение.
– Нам следует проконтролировать все самим. Помните, сколько проблем возникло из-за их предыдущей поставки? Можете отправить туда нашего человека понадежнее? Кто у вас сейчас свободен?
– Броутон годится для такой задачи. Он уже делал подобное прежде.
– Тогда займитесь этим, пожалуйста, и попросите зайти ко мне мисс Джонсон, чтобы я вместе с ней разобрал письма и подготовил ответы.
Штаб-квартира компании «Островное и континентальное пароходство», более известной под сокращенным названием «ОКП», располагалась на третьем этаже одного из зданий в составе огромного комплекса в западном конце Фенчерч-стрит. Компания была достаточно солидной и владела флотом из тридцати пароходов грузоподъемностью от 300 до 1000 тонн, курсировавших между Лондоном и мелкими портами на континенте. Компания привлекала клиентов своими низкими тарифами, не соревнуясь в скорости доставки с более крупными судовладельцами на выгодных маршрутах. Это тем не менее позволяло «ОКП» сохранять высокую рентабельность, занимаясь перевозками самых разнообразных товаров, исключая только скоропортящиеся.
Мистер Уилкокс взял со своего стола бумаги и направился к рабочему месту Тома Броутона.
– Броутон, – обратился он к подчиненному, – мистер Эвери распорядился, чтобы вы немедленно отправились в порт и проверили груз вин, доставленный для «Нортона и Бэнкса». Он прибыл ночью на борту «Снегиря» из Руана. Эти получатели вызвали у нас в прошлый раз сильную головную боль, оспаривая наши цифры, а потому вам следует уделить особое внимание. Вот счета-фактуры, не верьте никому на слово и лично убедитесь в наличии и сохранности каждой бочки.
– Так точно, будет сделано, сэр, – ответил Броутон, молодой человек двадцати трех лет с открытым лицом, понятливый и легкий на подъем. Он ничего не имел против того, чтобы нарушить монотонность конторских обязанностей, променяв их на кипучую атмосферу, царившую в гавани. Том отложил в сторону свои записи, аккуратно убрал в карман пачку счетов, схватил с вешалки шляпу и проворно сбежал по лестнице к выходу на Фенчерч-стрит.
Стояло ясное апрельское утро. После затяжного периода холодов и дождей в воздухе наконец-то запахло скорым летом, и контраст оказался настолько разительным, что поневоле хотелось радоваться жизни. Струился прозрачный солнечный свет и ощущалось свежее тепло, какое бывает только после долгих ливней. В приподнятом настроении Броутон шел по оживленным улицам и наблюдал за бесконечным потоком транспорта, двинувшегося по городским артериям, которые вели к многочисленным гаваням порта.
Его целью была пристань Святой Екатерины, где пришвартовался «Снегирь», и Броутону пришлось пройти вдоль холма, на котором высился Тауэр, и обогнуть угол мрачной старинной крепости, прежде чем он увидел небольшой залив, где стоял пароход. Это было длинное судно с низкой осадкой, перевозившее до 800 тонн, с двигателями в средней части и с единственной черной трубой, украшенной двумя зелеными полосами – эмблемой всех кораблей пароходства. Недавно после ежегодного косметического ремонта «Снегирь» выглядел чистеньким и опрятным, покрытый новым слоем черной краски. Разгрузка уже началась, и Броутон поспешил подняться на борт, чтобы присутствовать при переправке на берег первой партии товара.
Он поспел как раз вовремя, потому что крышки люков носового трюма, в котором перевозились бочки, успели открыть и начали убирать в сторону. Дожидаясь окончания этой процедуры, Броутон встал на верхней палубе у капитанского мостика и осмотрелся.
В этом же заливе временно нашли пристанище еще несколько пароходов. Сразу позади кормы «Снегиря» возвышался округлый нос «Дрозда» – самого крупного судна их компании, которое уже сегодня днем отплывало в Ла-Корунью и в Виго. Напротив причалил транспорт судоходной фирмы «Клайд», тоже отправлявшийся в рейс сегодня, но только в Белфаст и в Глазго – из его трубы в безоблачное небо лениво поднимался черный дымок. Рядом стоял «Арктур», принадлежавший основным конкурентам «ОКП» – судовладельцам Бэбкоку и Миллману. Его капитан носил прозвище Черный Мак для отличия от другого капитана из той же компании с одинаковой фамилией Мактавиш, который командовал на «Сириусе» и за цвет волос получил прозвище Рыжий Мак. Для Броутона все эти суда были частью таинственного и недостижимого мира морской романтики. Он не мог бесстрастно наблюдать, как они выходят из гавани, испытывая мучительное желание тоже отправиться в Копенгаген, Бордо, Лиссабон, Специю или в любое другое место со столь же сладкозвучным названием.
