Выбор у меня был небогатый. То ли открывать дверь, в которую только что постучали, то ли продолжать набирать карты червовой масти — занятие неблагодарное, присущее тем, кто верит в эльфов, политические платформы и гарантии уплаты по долговым обязательствам. Стук в дверь сулил хоть надежду на сюрприз, поэтому я бросил карты на стол и пошел открывать. Визитер, правда, разочаровал меня. На пороге возник Майрон Грин, адвокат, объявивший во всеуслышание, что ему необходимо поговорить со мной, и наедине.
В ту субботу мы играли в покер впятером. Сели в половине одиннадцатого утра с намерением не расходиться до позднего вечера. К моменту прихода Грина, во второй половине дня, я выигрывал около шестисот долларов. Жил я на девятом этаже отеля Аделфи, что в восточной части 46-й улицы. Наедине мы могли поговорить только в ванной, куда незамедлительно и направились. Я закрыл дверь и уселся на краешек ванны, предоставив Грину унитаз. Он закрыл крышку, опустился на нее толстым задом, положил ногу на ногу, снял очки, протер их шелковым галстуком и вновь водрузил на нос.
— Ты не отвечаешь на письма.
— Я их даже не читаю.
— Ты не берешь телефонную трубку.
— На коммутаторе все записывают. Раз в день я справляюсь у них, кто мне звонил.
— Вчера я звонил четырежды. С просьбой срочно связаться со мной.
— Вчера я забыл справиться, не звонили ли мне.
— Мне пришлось приехать из Дариэна, — в голосе слышался упрек.
— Неужели ты не мог подождать до понедельника? — удивился я. — С понедельника я намеревался отвечать на телефонные звонки.
— Нет, — покачал головой Грин. — Дело не терпит отлагательств. В понедельник ты должен быть в другом месте.
Я никак не могу заставить себя считать Майрона Грина МОИМ адвокатом, и совсем не потому, что он мне не нравится или выставляемые им счета чрезмерно велики. Просто Майрон Грин вовсе не такой, каким видится мне МОЙ адвокат. МОЕГО я представляю себе говорливым старичком с покрасневшими от непрерывного чтения бумаг глазами, в поношенном пиджаке на плечах, вязаным галстуком на шее и вороватыми повадками, с полуподвальным кабинетом неподалеку от суда, который он делит с поручителем, готовым внести залог за любого бандита. А из ушей непременно должны торчать жесткие седые волосы.
Майрон же Грин — пышущий здоровьем тридцатипятилетний мужчина, набравший, правда, избыточный вес. Одевается он в лучших магазинах Нью-Йорка, контора его — на Мэдисон-авеню, дом — в Дариэне, а у клиентов, я не в счет, состояния, оцениваемые шести- и семизначными цифрами. После разговоров с Майроном Грином я всегда испытываю легкое разочарование. Каждый раз надеюсь найти пятнышко от подливы на лацкане пиджака или от майонеза — на галстуке, но безрезультатно, и Майрон Грин остается для меня просто адвокатом.
— И где же я должен быть в понедельник? — поинтересовался я.
— В Вашингтоне.
— С какой стати?
— Щит, — объяснил Майрон Грин, — Он пропал.
— Откуда?
— Из музея. Музея Култера.
— Почему я?
— Они предложили тебя.
— Музей Култера?
— Нет, — покачал головой Грин. — Другая сторона. Воры.
— Сколько?
— Четверть миллиона долларов.
— Он что, из золота?
— Нет. Щит бронзовый.
— Обычные условия?
Грин кивнул.
— Десять процентов.
— Мне это нужно?
Майрон Грин поменял ноги, та, что была внизу, оказалась сверху, разгладил лацканы восьмипуговичного двубортного пиджака и улыбнулся ровными белоснежными зубами. Чувствовалось, что последние тридцать два года их показывали дантисту каждые три месяца.
— Твоя жена.
— Моя бывшая жена, — поправил я Грина.
— И что? Твой сын через месяц идет в школу. Мне позвонили с тем, чтобы напомнить, что теперь ежемесячно придется платить на двести долларов больше.
— Двести долларов за стакан молока и пару пирожков в одиннадцать часов дня! — возмутился я.
— Это особая школа, — попытался успокоить меня Грин.
— Должно, быть, частная, о которой она вечно талдычила.
— Совершенно верно.
— Что плохого в обычной школе?
Вновь Майрон Грин улыбнулся.
— У твоего сына Ай-Кью[1] 164, и твоей бывшей жене не нравятся обычные школы.
— Вторая причина куда важнее первой.
— Наверное, ты прав.
— Я слышал, она собирается замуж.
— Сейчас нет. Не раньше мая. Когда закончится учебный год.
— Если я должен платить на две сотни больше, получается тысяча в месяц, так?
— Так.
— Тогда мне нужны деньги.
Майрон Грин кивнул и провел рукой по каштановым волосам, чуть более длинным, чем должно носить преуспевающему адвокату.
— Расскажи мне о щите.
Майрон Грин сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил конверт.
— Я продиктовал это вчера, после того, как не смог дозвониться до тебя, — он положил конверт на раковину. — Я не знал, дома ли ты. Если б я тебя не застал, то подсунул бы конверт под дверь.
— Так почему бы тебе не рассказать о щите, раз уж я здесь?
Он взглянул на часы, золотой хронометр, показывающий время не только в Нью-Йорке, но, должно быть, и в Шанхае.
— Я вообще-то тороплюсь.
— Я тоже.
Майрон Грин пренебрежительно дернул щекой. Куда, по его мнению, мог торопиться человек, играющий в карты в середине дня.
— Коротко, — попросил я.
— Хорошо, — смирился он. — Коротко. Но тут все написано, — он взял конверт с раковины и протянул мне.
![Агент из ресторана [сборник]](/storage/book-covers/0a/0aa5da5728703faaf5731b0a1ecae2854818902f.jpg)
