Ленни Ноулс знал, что опаздывает, но не признавал общепринятых моделей пунктуальности. Появление вовремя — признак слабости, свидетельствующий о стремлении угодить и понравиться. Так делают те, кто ищет работу, и розничные торговцы. Но не гении, живые, как ртуть. Если Ленни сказал, что будет в три, это просто намек на общее намерение. В его играх не выйдешь вперед, соблюдая рутинные правила и держа обещания, — ты течешь, как река, ищешь путь наименьшего сопротивления и наибольшей выгоды, огибаешь препятствия и ныряешь с обрывов, сплавляя товар лохам. Вздернув брови, он нажал на тормоз, и помятый фургон «транзит» по прозвищу «сик транзит глория»[1] остановился, скользя на занесенной снегом дороге. После шести пинт не стоит думать о стремительных реках.
— Пойду за Джимми подержусь, — бросил он своему пассажиру и выскользнул в ночь.
Ник Крик открыл один глаз, вздохнул, выдохнул облачко пара в промерзшей кабине. Потом открыл другой глаз, выпрямился на сиденье. Ленни не потрудился свернуть к обочине, просто остановил ржавый белый «транзит» посреди дороги на обледеневшем глухом повороте.
— Слишком уж ты беспокоишься, Никель, — заметил вернувшийся Ленни, вытирая руки о футболку. — «Глория» заговоренная.
— Скорее чужой век заедает, — пробормотал Ник.
Снегопад усиливался, крупные хлопья летели, как перья, кружась на холодном ветру. Одноколейная дорога тянулась в метель, пустые поля с обеих сторон скрылись за трепещущей завесой. Ник, ежась, вглядывался сквозь стеклоочистители, воображая «глорию» ракетой, а снежные хлопья, разбивавшиеся о лобовое стекло, астероидами. Ощущение одиночества как-то ободряло, мысль, что он совершает бесконечное путешествие сквозь пустую вселенную, утешала. Будь такая возможность, ехал бы вечно, хотя находиться до бесконечности в обществе Ленни не слишком приятно. Ник взглянул в сторону, задумавшись, долго ли пришлось бы ждать смерти в мерзлом поле, если догола раздеться и залечь в ночи. Перспектива свернуться клубком в снежной яме, замерзая до смерти, выглядела определенно заманчивее сегодняшней альтернативы.
— Что же это за тип? — спросил он наконец.
— Мистер Стармен? — уточнил Ленни. — Симпатичный старик. Тебе понравится.
— Ты сказал, старый занудный говнюк.
— Для меня. А тебе он понравится. Занимается историей, искусством и тому подобным дерьмом.
— Каким еще дерьмом?
— Ну, ты меня понимаешь, — сказал Ленни. — Книжки читает и всякую дребедень.
— Сколько ему лет?
— Немножко зажился на свете. Но шарики на месте. Полный набор.
— Почему мы должны тратить мой день рождения на визит по морозу к какому-то жалкому старикашке? — возмутился Ник.
— Потому что это гораздо интереснее всех твоих планов, — объявил Ленни.
Ник прикусил губу. Нет у него никаких планов. Он закурил сигарету.
— Ты что-то задумал.
Ленни сосредоточился на дороге, так как снег сократил видимость до нескольких футов.
— Я говорю, ты что-то задумал, да? — настаивал Ник. — Сразу предупреждаю: не стану обкрадывать стариков.
Ленни скорбно покачал головой:
— Прошу тебя, Николас. Не будь постоянно таким подозрительным и таким недоверчивым. Больно слышать, что ты считаешь меня способным ограбить пенсионера. — Он бросил на него слезящийся взгляд. — Тебе надо бы извиниться.
Ник попытался включить обогреватель.
— Тогда зачем мы к нему едем?
— Затем, что я из тех придурков, которые заботятся о своих ближних, — усмехнулся Ленни. — Вижу, снег будет, сразу вспомнил бедного старика, умирающего от холода и голода в большом холодильнике.