Беседа с главой прокуратуры Москвы Юрием Юрьевичем Сёминым состоялась в конце 2007 года. В тот момент, который без преувеличения можно назвать революционным для его ведомства. Создан Следственный комитет, прокуратура разделилась, можно сказать раскололась, надвое… Процесс болезненный и непростой, даже для тех, кто еще недавно находился в университетской аудитории и не привык пока еще к строгому прокурорскому кителю. Что же говорить про старожилов, про тех, кто, как мой собеседник, имеет за плечами стаж работы в десятки лет. Для таких людей реформа — не просто замена привычных названий и изменение функциональных и должностных обязанностей. Это серьезнейшее испытание, проверка характера, экзамен профессиональных навыков и знаний. И наш разговор начался именно с оценки этих событий.
— Юрий Юрьевич, с седьмого сентября начал функционировать Следственный комитет при Прокуратуре РФ. Честно говоря, разговоры велись давно, но верилось в это с трудом. Слишком сложная задача — реорганизовать выстроенную десятилетиями службу…
— Тем не менее, это событие уже стало историей. И ничего особенно неожиданного в этом не было. О создании новой структуры разговоры ходили с восьмидесятых годов прошлого века. Теперь они обрели реальные контуры в виде нового ведомства.
Отныне подразделения прокуратуры не будут возбуждать уголовные дела, производить предварительное следствие, исключены также некоторые надзорные полномочия. В новых условиях повысится значение прокурорского надзора за законностью при осуществлении дознания и соблюдения учетно-регистрационной дисциплины. Но должен напомнить, что конституционное единство прокуратуры сохранено. Конституционный статус прокурора, его роль координатора правоохранительной деятельности, надзорные функции сохранены. Это станет основой взаимодействия со всеми следственными подразделениями.
— У прокурора теперь нет права возбуждать уголовные дела?
— Да, это одна из главных особенностей реорганизации. Но мы вправе требовать от органов следствия возбуждения уголовного дела. Можем, проведя общенадзорные проверки и увидев наличие состава преступления, направлять материалы с соответствующими постановлениями на усмотрение следователя. И добиваться, чтобы следователь все же возбуждал уголовные дела.
Еще одно новшество — теперь возбуждение уголовного дела не нужно согласовывать с прокурором. Но следователь обязан незамедлительно в течение суток направить прокурору постановление о возбуждении уголовного дела. И уже прокурор имеет право отменить решение следователя, если оно неправомерно.
Конечно, по большинству уголовных дел такие меры излишни. Многие преступления очевидны: грабежи, разбои, кражи… Но если говорить о категории экономических преступлений, то здесь нужно быть особенно внимательным и щепетильным. Поэтому мы нарабатываем практику истребования в прокуратуру материалов уголовных дел экономической направленности, которые будут тщательно изучаться прокурорами, после чего и будет выноситься соответствующее решение о правомерности или неправомерности возбуждения уголовного дела. Это своего рода дополнительная гарантия соблюдения законности.
Сотрудники прокуратуры будут принимать участие в рассмотрении судами решений следователей об арестах, продлении сроков содержания под стражей, проведении обысков и других следственных действий, а также когда будут рассматриваться жалобы на действия следователей. Мы представляем не интересы следствия, а интересы закона. И вовсе не обязательно, что позиция прокуратуры будет такой же, как и позиция следователя.
— Что ж, такие меры в наше лихое время не лишни… Но не будем вдаваться в подробности. Будущее покажет, насколько органична и оправданна реформа прокуратуры. Но сейчас мне хочется напомнить еще об одной важной функции, которая сохранена за прокуратурой. Она, как и прежде, остается «государевым оком» в судебном процессе. Здесь тоже появились новшества?
— Это традиционная для прокурора функция. Мы будем совершенствовать свои умения и профессиональные навыки.
— В связи с этим вопрос: почему вы сами стали поддерживать обвинение против серийного убийцы Пичуш-кина?
— Ничего неординарного я в этом не вижу. Прокурор обязан заниматься в том числе и этой работой. Другое дело, что прокуроры субъектов Федерации в силу своей загруженности и разносторонности стоящих перед ними задач просто не в силах успевать всюду. Но в случае с Пичушкиным я не мог остаться в стороне. Дело уникальное, сложное и требующее осмысления. Я внимательно изучил материалы следствия. Далеко не все возможно объяснить психическим состоянием Пичушкина. У этого преступления гораздо более глубокие корни, чем может показаться поначалу.
— Какое впечатление произвел на вас процесс?
— Если давать оценку с точки зрения профессионала, то работа была очень интересной, важной. Я впервые принимал участие в суде присяжных. И получил большой опыт в этой области. Можно было бы, конечно, войти в состав группы, а затем выступить с пятнадцатиминутным словом… Но в данном случае это было бы неправильно. Мне не хотелось участвовать в процессе формально. Слишком значимым событием было дело Пичушкина. Поэтому я старался принять участие в судебных заседаниях на всех этапах, внимательно изучил дело и хорошо понимал, в чем его слабые места.
