Музыкант

Проснувшись, Саня отметил, что дождь закончился, утро было солнечным.

«И ветра нет… – подумал он. – И листьев не слышно. А вчера, особенно под вечер, как же они шумели! Наверное, ветки что-то не поделили – спорили между собой. А может, деревья так проявляют чувства? Вот – любовь, а тот резкий порыв похож на ненависть. И они умеют переживать…»

Эти мысли не давали ему спать до поздней ночи. А потом заморосил дождь. Капли ложились на подоконник почти бесшумно, и были даже не капли, а воспоминания о них. Заснул он под шепот дождя, и ему приснился удивительный сон…

Огромные водяные шары крутятся в космосе, сталкиваясь, разбиваются, мчатся вниз, испаряются, но от них еще остается тень. Крохотными серыми точками она рассыпается по Земле.

Саня сладко потянулся, улыбаясь во весь рот, и вскочил с постели. Настроение было, как всегда по утрам, хорошее. В отдохнувшей голове копошатся мысли, душ освежает тело, бутерброд вкусный, улица бурлит жизнью, соседка Элла улыбнулась, а над головой солнце – большое и желтое.

«Когда-нибудь я скажу Элле, что она красивая, – мечтал он, – и мы будем целоваться, а потом я спасу ей жизнь и погибну. Хотя нет, обойдется. Но разлука нужна обязательно. А как еще проверить чувства?

Может, это нечестно, думать об одной и тут же представлять себя с другой, – продолжал он размышлять. – Может быть, но ведь та, другая, никогда не посмотрит в мою сторону, не узнает меня. Она, как мечта, иллюзорна и недостижима. Не допрыгнуть, не дотянуться до звезды. А Элла совсем не такая. Элла рядом, она земная, реальная. С ней тоже страшно, но все-таки не так».

Милая, симпатичная соседка улыбается Сане с пятого класса. Он отвечает ей тем же и кивает.

«Когда-нибудь добавлю к этому «привет!» или «как дела?», и тогда начнется, только держись! В таких делах первый шаг очень важен. Надо настроиться. А на это нужно время».

Саньке до института рукой подать, минут пять бегом. Если на площадке курят, значит, успел, значит, еще не началось.

«Ну да, сегодня не опоздал, – обрадовался Саня. – Кто тут дымит? Э нет, с этими лучше не встречаться».

Ступеньки необычные – серо-зеленые, перламутровые, и из-за перепадов цвета не видно, где начинается тень, но если присмотреться…

Запнулся сам или подножку кто-то подставил, Саня не заметил. Штанина испачкалась о ребро ступени. Несколько голосов загоготали: он понял, что смеются над ним и, смущенно улыбаясь, поспешил наверх.

«Толкнули. Ничего страшного, что меня толкнули, – рассуждал он. – Всех толкают, но это не значит, что нужно бросаться в драку. Если вот нос сломают, например, очень ведь больно. Но… но было что-то еще, что-то неприятное… что? Я, кажется, извинился. Да, встал, поправил штанину и извинился. Перед Андреем – точно, он ближе всех стоял. В глаза ему так заискивающе улыбнулся, потом и головой так вниз… да вниз – не серчай, мол. Он мне подножку, а я извиняться. Может, я и не извинялся вовсе, а как бы иронизировал?.. Да-а – не герой. Но и не трус. Трус повел бы себя уж совсем как-то некрасиво, а я еще ничего. Ничего-ничего, придет время…»

Через секунду эпизод забылся. Саня заставил себя забыть.

«В такой день надо думать о приятном. Сегодня Игоревич читает, гуру психологии. У него всегда битком. А тут еще и сенсация».

Отряхиваясь, шагнул в дверь. В аудитории народу тьма.

«Вон Витька-бабник с Анжел кой треплется, – заметил Саня. – Антон один у окна скучает. Вместе сядем. С ним неинтересно, но так повелось. Он молчаливый, я стеснительный». – Ему хотелось верить, что на фоне Антона его стеснительность как-то выигрывает.

«А вон Серега. Он мне деньги должен, а напоминать неудобно. А это… А это… Рита… – у молодого человека защемило в груди. – Как это я тебя сразу не увидел? – удивился Саня. – Неужели посмотрела? Ну да, на меня посмотрела. Мельком. А может, нет?.. А может, догадывается? Может, знает? Женщины чувствуют, когда нравятся нам. Волосы покрасила. А ей идет. Красивая Рита!.. Когда-нибудь я с тобой заговорю, и ты всенепременно влюбишься. И мы будем целоваться в лодке под плакучей ивой. А когда я погибну, станешь плакать, и никогда, никогда больше не встретить тебе такого честного и преданного… – Саша уловил запах ее духов, вытянул шею, вдохнул воздух. – Потрясающий запах! Вот это аромат! Рита! Как тебе это удается?! И знаешь, если б не цвет твоих глаз, было бы совсем не то. Вообще не то. А вместе – это такой букет… Ромашковое поле, девушки вплетают цветы в косички. Клубятся облака, будет дождь. Порыв ветра доносит девичий смех… Я чувствую именно этот запах».

– Александр! – громкий окрик прервал его фантазии, и чей-то кулак ткнулся в плечо.

Саня вскрикнул от боли и сжался. Егор – «Глыба», огромный, тучный однокурсник, кандидат на вылет, схватил Саньку за плечи и, нависая над ним, спросил:

– Ну что, Искандер, сделал?

– Завтра… завтра… сказал же.

– Не пойму, злой ты или тупой. Ты не участвуешь в моей судьбе, – гримасничая и неприятно дыша в лицо, клокотал тот. – Ты как какой-то китаец, что сейчас ест рис в шанхайском метро и делает вид, что меня нет, понимаешь? Так нельзя. Завтра меня выгонят, и знаешь, что со мной сделает папа? He-а, не знаешь… А что я с тобой потом сделаю, знаешь?..