Бабочку продавали в переходе. Липкой лентой приклеили к стене кусок белой марли и бабочка сидела на нем, старательно притворяясь неживой. Ее цветастые крылья поблескивали в тени; они вообще-то уже затекли и ныли, но бабочка не складывала их, терпеливо показывая свою красоту. Правда, не знала, зачем.
Люди шаркали ногами и переговаривались. От неумолчного шума немного кружилась голова и бабочка перебирала лапками, крепче цепляясь за нитяную сеть. «Вот наказание, — думала она. — Когда же это кончится? Хоть бы кто-нибудь на меня посмотрел. Я такая красивая».
В переход спустился пожилой человек. Не встретивший тридцатой весны, он уже видывал все на свете и обо всем имел верное мнение. В животе у него сидела язва, а в голове, позади глаз — скучервь.
— Что за вульгарщина, — пробормотал он, минуя прилавок с бабочками. — Вечно торгуют в переходах всякой дрянью. Пора запретить. Куда смотрит милиция?
«У вас скучервь в голове», — хотела сказать бабочка, но постеснялась. Тем временем неукротимая яркость и чудесный узор ее крыльев запечатлелись в глазах пожилого человека, и хмурый паразит почуял язву не только в хозяйском, но и в своем собственном нутре.
Потом бабочка увидела малыша, который вел за руку свою маму.
— Дай! — сказал малыш и потянулся к бабочке розовой пятерней.
— Топай-топай, — ответила мама, оттаскивая сына за капюшон. — Это тебе не игрушки… Разве можно такое ребенку в руки дать? — пожаловалась она. — Разорвет же в секунду. А если проглотит? А поранится?
Бабочка внутренне согласилась с ней, вздохнула и попрощалась с малышом, пожелав ему скорей вырасти. Он еще долго оборачивался и тянулся к ней, пока не скрылся за углом.
Следующей была старая учительница биологии.
— Таких бабочек не бывает! — твердо сказала она и бабочке стало очень стыдно.
— Но, впрочем, прекрасная искусственная бабочка, — вдруг смягчилась старушка. — Хотя кому такая может понадобиться?
Она кивнула чему-то своему и ушла, постукивая палочкой. Все люди шли мимо и думали о важных делах. Никто не хотел купить бабочку и она затосковала.
— Как же им, наверное, хорошо! — вслух подумала она. — Наверно, у них дома целые стаи бабочек! А меня не бывает. Зачем, кому я нужна?
— Дело не в этом, — деловито сказали поблизости и на марлю села большая муха. — Ты в курсе, что стоишь денег?
— Да? — растерянно переспросила бабочка.
— Как три буханки хлеба, — уточнила муха.
— А это много?
— Еще бы. Ты представляешь, сколько мух можно накормить на такие деньги?
Бабочка представила и испугалась. Во-первых, она боялась больших стай народа, а во-вторых… Такую вульгарную бабочку, которую легко сломать и которой вообще не бывает, уж точно никто не захочет купить. Нечего и надеяться. И значит, ей предстоит всегда-всегда сидеть здесь, развернув свои несчастные крылья и ждать того, что не случится. И оставаться одинокой.
— Так что ждать тебе долгонько, — продолжала муха, не замечая, что творится с собеседницей.
— Это так ужасно, — прошептала бабочка.
Муха хмыкнула.
— У всех есть проблемы, — нравоучительно сказала она. — Их полагается решать. А некоторые сидят и переживают.
Пристыженная бабочка съежилась.
— Не стонать надо, а головой думать, — с удовольствием добавила муха. — Впрочем, у некоторых все уходит в красоту.
Бабочка согласно вздохнула и несмело позавидовала бойкой мухе.
— Вот так, — добавила муха. Она уже изложила свою жизненную позицию всю целиком, но очень хотела припечатать мямлю еще каким-нибудь мудрым словом. Муха собралась продолжить, но была перебита.
— А если я стану бесплатной, — вдруг осенило бабочку, — кто-нибудь возьмет меня?
Муха подумала немного, суча лапками, и сказала:
— Думаю, да. Они называют это халявой.
— Надо действовать!
— Давай, — согласилась муха. — Я всегда за.
— Спасибо! — в восторге воскликнула бабочка. — Спасибо-спасибо!
— Не за что, — ответила муха и улетела.
Бабочка осталась одна. Она была так взволнована, что не держали лапки, и она едва не упала с марли. «Надо действовать!» — храбро повторила она и зажмурилась, собираясь с духом. Дух собираться не хотел. «Главное — сделать первый шаг!» — без особой уверенности сказала себе бабочка. — «Главное — улететь оттуда, где я сейчас. А там будет видно». Она пошевелила крыльями, сильно взмахнула ими и едва не взмыла к потолку вместе с марлей. «Я смогу», — подумала она; но все же смятение владело ею. Жаль, муха отправилась по своим делам, — была бы хоть какая-то поддержка, и бабочка не стала бы так трусить. Но что поделаешь! Она глубоко вздохнула и…
…перестала притворяться ненастоящей. Продавец не заметил, как она поднялась с марли и, танцуя, помчалась к выходу на свет.
У продавца в сумке лежало еще двести таких бабочек, которых что-то плохо брали в этом переходе.
Задыхаясь, беглянка взмыла к ослепительному небу. Ветер швырнул ее куда-то вбок, едва не ударив о землю; потемнело в глазах. Она летела туда, куда гнал ее вихрь, тени и светы тянулись к ней, воздух, полный грохота и шелеста, пения и скрежета, вибрировал под ее крыльями…
И вдруг все кончилось. Стало тихо, зелено и солнечно. Бабочка села на низкую оградку газона и несколько раз медленно подняла и опустила крылья, пытаясь прийти в себя. Все было так ново.
