Сказание о великомучениках тихвиенских
...Ибо неправильно говорить и писать "Толкиен", как делают это все по великой неграмотности своей и подверженности привычкам пагубным, а правильно говорить и писать "Толкин", и Толкиновское общество СПб оповещает об этом неустанно всех, кто с ним ни сталкивается.
А привычка все-таки есть привычка, и не могу я говорить "Толкин", когда привыкла я говорить "Толкиен".
И насмехается Толкиновское общество над всеми, кто подвержен такой пагубной и неправильной привычке, и потому многие иные названия искажает, например, вместо "Тихвин" принято говорить "Тихвиен", а вместо "Торин" - "Ториен"...
ПРЕДЫСТОРИЯ. Рыжий собрался в Чечню. Он рассказал мне об этом. Наутро позвонил и еще раз рассказал. Потом зашел, мы с ним испили пива и простились. Через день снова позвонил мне рыжий и сказал, что как есть он отбывающий в Чечню паладин и верный рыцарь, то не может уехать, не простившись со мной, и не пойду ли я с ним гулять в парк Ленина. Как есть я прекрасная дама и видный писатель, не могла отказать я отбывающему в Чечню паладину в столь малой просьбе и пошла гулять с ним в парк Ленина.
В парке с рыжим прощалось еще некоторое количество народа, и почти все пили пиво.
В том числе была и замечательная дама Вероника из града Тихвина.
Вероника врач, в СПб прибыла для очередной стажировки в ГИДУВе. Она из тех докторов, которым достаточно войти в комнату, чтобы больному уже стало легче: большая, толстая, пушистая. Она - энт. Или онт, как написано в том переводе, который я читала первым (Муравьевском).
Поведала нам женщина-древо, что намечается в граде Тихвине некое действо и дала листовку (вот точное содержание листовки):
"ХОББИ-Т-КЛУБ "ИДИ СО МНОЙ" объявляет о проведении 29 июня 1996 года в городе Тихвине фестиваля менестрелей ЛЕГЕНДЫ ЛЮБВИ АЭРЕЛИН. В программе фестиваля: рыцарский турнир и единоборства, турнир авторов-исполнителей, поэтов и музыкантов, состязание поэтов-импровизаторов.
Принять участие в фестивале приглашаются все романтики, ищущие свою Волшебную страну и идущие к ней своими, только им ведомыми путями. Приглашаются рыцари, витязи, богатыри со дружинами и соратниками, все, для кого верность, доблесть и честь не пустые слова и коим наградой за победу в бою будет поцелуй (улыбка, взгляд) прекрасной дамы.
Победители же конкурса менестрелей будут участвовать в записи двойного альбома "Песни Средиземья" и создании большого сборника с текстами песен..."
Вот такое завлекательное послание вручила нам дама Вероника.
Естественно, захотелось нам побывать на таком великом празднике.
Рыжий и я были увлечены иным: он - своим скорым отбытием в Чечню, а я - своим скорым отбытием в Лангедок.
Но расставаясь у грота в парке Ленина, обменялись мы торжественной клятвой, что по совершении надлежащих подвигов там, куда вскоре должны мы отправиться по зову сердца и велению чести, непременно сойдемся мы вновь, чтобы двинуться в сторону города Тихвиен и вместе с иными доблестными рыцарями и прекрасными дамами осчастливить град сей новыми славными деяниями.
Так что все происходило вполне куртуазно и не выбивалось за рамки жанра.
Лакуна в три или четыре недели. Рыжий успел побывать в Чечне и угробить, а также и спасти там некоторое количество раненых Рэмбо. Я успела проделать все свои чудачества в Лангедоке. Иные участники действа также совершили положенные им подвиги в иных местах, о чем здесь нет времени рассказывать, и в назначенный день собрались мы все на вокзале Московском, дабы отбыть в Тихвин.
Тусовка на вокзале в ожидании поезда. Банально, хотя всякий раз интересно. Рукояти мечей и топоров, торчащие из рюкзаков. Флегматичная писательница Семенова, взирающая на эти картины со своим неизменным мрачным видом (потом она обычно рассказывает: "...я тихо хихикала в кулачок...") Неожиданный вопль, прорезающий мерное гудение кассового зала:
- Хоббиты паспорта забыли!!
Хоббитов у нас было двое, оба весьма юные: один Ноб, а другой Перегрин. Обоим брали билеты по вовочкиному свидетельству о рождении, что вызвало серию однообразных и неизобретательных шуток у малопочтительных членов толкиновского общества насчет напложденных писательницей Хаецкой хоббитов.
Тусовка на вокзале в ожидании поезда. Банальность, которая кочует из истории в историю, и все равно упорно повторяется. Взорвавшийся в руках фуфырь с пепси-колой - пепси заливает рюкзаки и белый пол. Через несколько минут мы уже сидим в большой грязной луже, протянувшей свои мерзкие щупальца через весь кассовый зал.
Явление дежурного по вокзалу. Он в пятнистом защитном. Навстречу дежурному возникает рыжий, в таком же пятнистом и защитном и с группой крови на рукаве. Рядом с рыжим маячит Эрандил, тоже в защитном. Беседа между этими тремя, краткая и деловая. Дежурный уходит.
Явление уборщицы, маленькой, всклокоченной. Дальнейшее удачнее всего описано в романе "Трудно быть богом": "Мэррзавец! Я заставлю тебя вылизать эту грязь языком!"
Благородные рыцари и прекрасные дамы, равно как и видные писатели надлежащим образом приструнены. Уборщица яростно возит шваброй по рюкзакам и вокруг, отрубая щупальца нашей титанической лужи и уподобляясь тем самым святому Георгию, одолевшему змия.
