1815 г.
Девон Маршалл, виконт Хаксхолд, скакал во весь опор по вспаханным, скованным морозом полям, он торопился в Лондон к своему умирающему деду.
По небу бежали темные грозовые тучи. Воздух уже стал влажным и тяжелым. Девон подумал, что будет проклинать себя всю оставшуюся жизнь, если из-за надвигающейся непогоды ему придется задержаться. Для него сейчас промедление было смерти подобно.
Неожиданно для Девона его конь по кличке Галлант споткнулся, едва не сбросив своего всадника через голову. Конь все-таки смог удержаться на ногах, однако начал прихрамывать.
— Черт побери! — воскликнул Девон, и его крик громким эхом разнесся в морозной тишине.
Он слез с Галланта, и под его каблуками оказалась не ровная дорога, а твердые, промерзшие комья вспаханной земли. В том, что случилось с конем, виноват был только Девон. Он решил поехать кратчайшим путем, пролегавшим через пастбища и пахотные угодья. И вот теперь он очутился посреди бескрайних полей Йоркшира, не имея ни малейшего представления о том, куда именно его занесло.
Этот на редкость холодный февральский день совсем не подходил для путешествий по сельской местности Северной Англии. Обычно в такую погоду все добрые люди сидят дома и греются у камина. И тут он вспомнил, что сегодня воскресенье. В этот день верующие обязательно ходят в церковь. Он пристально посмотрел на деревья, растущие по краю поля, надеясь увидеть над их голыми ветками колокольню, увенчанную остроконечным шпилем.
Галлант снова споткнулся на каменистом поле, и Девон взял в руки поводья. Этот конь был его гордостью и радостью. Вороной иноходец с большой плоской головой, похожий на грубо обтесанную глыбу, Галлант имел привычку, переходя на рысь, высовывать язык. Девона, едущего верхом на Галланте, часто сравнивали с пьяным матросом, который возвращается из трактира, шатаясь из стороны в сторону.
Девон относился к этому совершенно спокойно. Ему не были нужны ни грациозность, ни красота. Он не искал подобные качества в лошадях, да и в людях тоже. Девон прежде всего ценил ум, сообразительность, преданность и доброту. Всеми перечисленными достоинствами Галлант был наделён в избытке. Более того, это животное имело чертовски независимый характер. Да, Галланта, наверное, можно назвать нескладным и неуклюжим, однако за свою жизнь он уже проскакал столько, сколько далеко не каждому коню под силу. Он обладал выносливостью верблюда.
Девон был мрачнее тучи. Чертыхаясь, он поднял ногу Галланта, чтобы осмотреть копыто.
На нем не было подковы. Что ж, это неудивительно. Галланта следовало подковать еще неделю назад, но вместо того чтобы заняться этим, Девон предпочел провести вечер, сидя у камина в доме своего друга Мак-Дермотта. Он не ожидал, что его так спешно вызовут в Лондон.
Вытащив из кармана перочинный нож, Девон принялся чистить им копыто коня, удаляя оттуда мелкие камни.
— Ну вот, дружище, так будет лучше, — сказал он, потрепав коня по морде. — Ты просто невыносимый зануда, — ласково прошептал Девон. В ответ Галлант слегка толкнул его мордой в плечо.
Необходимо было срочно найти кузнеца.
Он просто обязан попасть в Лондон!
«Превратности судьбы всегда застают тебя врасплох, Девон. Умный человек должен быть готов к любым неожиданностям». Девон так ясно услышал эти слова, сказанные когда-то его дедом, словно этот хитроумный старый сукин сын стоял сейчас рядом с ним.
Девон нервно вздохнул. И хотя прошло уже много лет с тех пор, — как дед в последний раз распекал его за недостатки и промахи, Девон отчетливо слышал нотки гнева в его голосе. После этого разговора они время от времени виделись с дедом, однако их встречи были слишком коротки для того, чтобы затевать споры или ссоры. Девон решил, что так будет лучше для них обоих. Ведь самые горькие и обидные слова, которые они с дедом в сердцах наговорили друг другу, и поныне свежи в его памяти.
Сейчас это уже не имело никакого значения. Девон был наследником маркиза Керкби. Прошлые обиды и разногласия следовало отбросить в сторону, потому что маркиз, возможно, не доживет даже до конца недели.
«Не доживет до конца недели». Именно так написал Брустер в своей короткой записке.
Девон проклинал его за эту немногословность. Он был в таком: смятении, что едва смог придумать благовидный предлог для того, чтобы покинуть дом Мак-Дермотта. Молодой человек до сих пор не оправился от потрясения. Как мог его дед, обладавший практически безграничным политическим влиянием, сильной харизмой, притягивавшей к нему всех без исключения людей, которым доводилось общаться с ним, и всей своей жизнью постоянно доказывавший, что он значительнее и масштабнее, чем сама жизнь, — как мог такой человек покинуть этот мир так же легко, как простой смертный?
И вот сейчас, находясь вдалеке от своих друзей, от общества, от всего того, что было для него знакомым и привычным, Девон осознал одну неопровержимую истину: несмотря на все их разногласия, Девон любил этого человека, который вырастил его после смерти обоих его родителей.
