— Рина, Рина Вардес, — скучающим голосом объявил чиновник инспекции магического дара в приоткрытую дверь и устало вздохнул.
Поднявшись со скамейки для ожидающих своей очереди, на которой пребывала в полном одиночестве, я покорно проследовала в кабинет под его скучающим же взглядом. Его можно было понять, этого слегка сутулого седого мужчину в больших и строгих очках, — шансов найти у меня магический дар не было никаких. Это знал он, проверивший за свою жизнь десятки тысяч людей, это знала я, и вовсе не желавшая никакого дара, но система была неумолима: каждый год бездетные, не состоящие в браке граждане моложе двадцати шести лет должны являться на проверку магспособностей.
Я подставила руку магометру — палец кольнуло и прибор зажужжал, вычисляя количество маг в моей крови. Мог бы и не стараться, ответ будет как обычно — ноль целых, ноль десятых. В ожидании я скучающим взором обводила кабинет, привычно скривилась, наткнувшись на агитплакат с Синей звездой — и чего не снимут, десять лет уже прошло… На плакате была молоденькая девушка, у неё были ярко синие глаза и отливающие синим чёрные волосы, в руках она держала синий магический огонь. Надпись внизу давно стёрлась, но я её ещё помнила. Вперёд, за наше будущее! Увы, сама Синяя звезда продержалась очень недолго на передовой.
— Кхм, позвольте Вашу руку ещё раз, — неожиданно прервал мои размышления инспектор. — А лучше — другую, если Вас не затруднит.
Я равнодушно протянула теперь правую руку, сломалось у него там что-то, что ли? Взглянула на гудящий аппарат — стареет. Как и я. Сегодня я тут последний раз — по документам мне завтра исполняется двадцать шесть. А по факту уже исполнилось. Поэтому сказанное враз разволновавшимся чиновником никак не могло быть правдой:
— Поздравляю, — сказал он, поправляя галстук. — Ноль пять мага, неплохой результат для…
Тут он замялся и, сняв очки, стал их протирать. Но я его и так поняла: «для перестарка». Как правило, способности проявлялись до шестнадцати лет, редко — в двадцать, позже — никогда. Однако проверяли до двадцати шести, потому что учёные ещё двадцать лет назад доказали, что окончательно дар формируется к двадцати пяти. А значит хоть и мизерная, но всё же существовала вероятность обнаружить дар в двадцать пять. Но не в двадцать шесть же. И уж точно не у меня.
— У Вас прибор сломался… — Наконец, выдала я немного осипшим голосом. — Это невозможно!
— Девочка… — начал было он, надевая очки. Взглянул через очки на меня и поправился, — Девушка… прибор не ошибся. — И добавил, — Мне жаль.
Спасибо хоть почтенной донной не назвал. Да, мне тоже было жаль. Если допустить, что прибор не ошибся, то это великолепная насмешка от судьбы. Ноль пять, половина мага — самый минимум, необходимый для поступления в Училище и Защитные силы. Было бы хотя бы ноль четыре — и я бы просто ходила и несколько раз в год сдавала накопленную энергию.
Но дело в том, что у меня даже ноль четыре никак не могло быть. Правда вот донести это до инспектора, не раскрывая подробности своей биографии, чего мне делать совершенно не хотелось, было нереально. И я решила — съезжу в столицу, там всё равно при приёме проверяют. Заодно Каринку проведаю — давно собиралась. Молча взяла у инспектора выписанное им направление, и, не глядя на бормочущего под нос «надо же, как бывает» мужчину, вышла за дверь.
Каринка была мне как младшая сестрёнка, хотя по документам я — её опекун. Восемь лет назад, когда я поняла, что сделанного не исправить и задыхалась от бессмысленности и пустоты собственной жизни, только это меня и спасло — я взяла из приюта шестилетнюю крошку, которую не спешили брать другие из-за минимальных шансов на проявление дара. Иметь дар было престижно, а тогда ещё не отгремела слава Синей звезды, и все хотели вырастить свою звёздочку. В семье Карины дар не проявлялся никогда, и усыновители год за годом у неё на глазах выбирали других. Правда, мне её всё равно отдавали неохотно — я была слишком молода. И абсолютно одинока. Но у меня была квартира, более менее приличная работа — учитель истории в школе, и мы с малышкой быстро нашли общий язык. Сначала мне, вернее, нам с ней дали испытательный срок, а потом уже оформили опекунство.
По иронии судьбы, дар у Каринки проявился, причём рано — в тринадцать лет, и довольно сильный, куда там моим нынешним ноль пять, у неё были все четыре, а то и четыре с половиной. И могло стать ещё больше.
В Училище я отпустила её беспрекословно, хотя могла ещё годик подержать около себя, мне, что уж говорить, этого хотелось. Но слушая по видеофону её счастливое щебетание и видя сияющие глаза, я понимала, что сделала правильно. Хотя жизнь в одиночестве меня пугала…
В столицу — Алтаг, я отправилась следующим утром, прихватив гостинцев для любимой сестрёнки — домашнюю выпечку.
Несмотря на то, что на календаре была ещё весна, по факту уже вовсю хозяйничало лето. Я подставила лицо лёгкому ветерку, пока стояла на платформе в ожидании скоростной электрички, и чувствовала как испаряется неприятный осадок от ошибки прибора и уходит глупое волнение. Я же почти два года убила на изучение этого вопроса в своё время, и всё, однозначно всё говорило за то, что дара у меня уже никогда не будет. Так что это просто досадная ошибка.
