Белые пятки исчезали в высокой осенней траве. Белые пятки. Но не быстро, как убегающие лабораторные крысы, а будто бы в замедленном действии. И только эти белые пятки. Она ребром ладони стукнула водителя по колену, но тот не шелохнулся.
Почему только эти проклятые белые пятки? Не прозрачная белая кожа, как пергамент, не эти выпуклости, которые едва ли можно было назвать ягодицами. А пятки так сильно привлекали. Что-то было в них такое нервное, раздражающее.
Водитель замедлил ход, и теперь можно было разглядеть лицо этого скрюченного дрожащего тела.
– Вызывай ментов… – язык еле шевелился.
– Что?
Она повернула голову и посмотрела на мужа. Челюсть отвисла, хоть воду озерную загребай. Она снова ткнула его ладонью, только теперь сильнее. Так, что боль прошибла и ее.
Теперь она опустила стекло, чтобы что-то сказать, но не могла ничего выдавить из себя.
– Может, это какой-то перфоманс? – неуверенно предположил водитель. – Подростки же любят такое.
Женщина скривилась, как будто он испортил воздух в машине. На голове у девочки мешок, а руки связаны. Не мешок, нет, пакет, похожий на тот, в каких выдают заказы в придорожных забегаловках.
– Всё равно, вызывай, – сказала она. – Она же голая! Мало ли… Дети увидят. Эй, девочка!
На секунду показалось, что тело подростка отреагировало, дрогнуло в конвульсии, но пятки всё так же мелькали в высокой траве. Только на пятки ей хотелось смотреть. Не на две маленькие острые грудки с розоватыми сосками и не на лобок с редкими темными волосами. Только пятки. Вот что. Они были слишком большими для всего остального тела. Для выступающих костей и острых локтей.
Она как-то инстинктивно потрогала свой живот, давно уже потерявший упругость, знавший лучшие времена. Но вот сейчас, увидев это тонкое тело, стало как-то жалко саму себя.
Муж издал нервный смешок, как будто это всё и правда было представление. Она посмотрела на него так строго, как делала это уже последние пятнадцать лет их брака. Он достал смартфон и набрал экстренный номер.
– Нам еще и вставят за ложный вызов, – простонал он.
Три, два, один…
Она вроде бы задумалась об этом. Не хотелось застрять тут надолго. Понятые, протоколы и черт его знает, что еще. А это всего лишь чья-то дурацкая шутка. Может быть. А может быть и нет. А к свекрови ехать еще сотню километров. И если они опоздают к ужину… Будет даже очень кстати.
– Набирай уже, – прошипела она.
Водитель нервно закусил нижнюю губу: козырей в рукаве больше не осталось.
– Тут девушка идет вдоль обочины, голая… Совсем… С пакетом на голове… Не отвечает, не говорит.
Они там, конечно же, будут до последнего пытаться делать вид, что ничего странного не происходит и, мол-де, поговорите с ней, чаем напоите, ее отпустит быстро. Как будто это не их работа. Как будто голый человек на трассе – это неправильно припаркованная машина. Да что там голый! У нее пакет на голове.
Женщина не заметила, как сильно, до крови, прокусила свой большой палец. Боль заставила ее вернуться в реальность. И теперь она отчетливо увидела, что у девушки связаны руки. Некрепко, словно тот, кто это делал, пытался только играть в связывание. Она поймала себя на мысли, что страх оказаться дурой перед этой непонятной ситуацией сильнее, чем жалость к подростку. Намного сильнее. Не хотелось стать героиней какой-нибудь дешевой статейки в Интернете, объектом для насмешек комментаторов. Теперь она уже жалела, что заставила мужа позвонить в 102.
Но вот он, казалось, теперь был решительно настроен. Повесив трубку, он дал по тормозам, и хоть скорость была совсем маленькая, инерция заставила их тела двинуться вперед.
