Разноцветные огоньки в витринах и на елках, рядом с ними — степенные Санта-Клаусы с доброжелательными гуттаперчевыми физиономиями. Они же на улице, в толпе: суетливые, в истертых шубах, при ватных бородах, торгуют с лотков новогодней мишурой. Берлин ждет новый, 1936 год.
Вчера Фриц Дост шел по Лондону, тоже видел и светящиеся гирлянды, и торговцев в обличье святого Николаса — та же ватная борода… «И все же там все было иное», — думал Дост. Ибо в гостях хорошо, а дома лучше. И уличная толпа разговаривает! Общается, шумит!… Вот откуда настоящее праздничное настроение! Британцы идут по улице, как одинокие фрегаты, друг друга в упор не видят, а если процедят что-то сквозь зубы, так надо иметь слух Карузо, чтобы расслышать! Да и Рождество у них скучное на этот раз — со дня на день ждут кончины Его Величества короля Георга. Веселиться вроде не совсем прилично. А уж до приличий британцы охочи.
Дост свернул к Принцальбертштрассе, в глаза бросилась витрина с празднично накрытым столом. Муляж, разумеется, но завлекательный — ишь какой розовый поросеночек! Свечки горят, пирог маслом так и сочится. Хорошо бы, конечно, встретить Новый год в Берлине, но с кем? Не с Максом же Боу! Да и где бывшего штурмовика теперь искать? А больше из старых друзей на этом свете уж никого и нет. Только Роберт Дорн, а он остался в Лондоне.
Фриц Дост еще раз взглянул на витрину и решил зайти в магазинчик. Времени у него было достаточно, штандартенфюрер Лей назначил встречу на шесть вечера, но ранние зимние сумерки обманчиво выманили на улицу. От полок с товаром к посетителю обернулась продавщица. Ее глаза расширились, выщипанные по моде бровки поднялись, и она ахнула:
— Фриц! Какими судьбами?!
Дост оторопело смотрел на девушку — это же Ева Тиссен!
— Ты что тут делаешь? — удивленно спросил он.
— Работаю, — пожала плечиками, разве не ясно, что можно делать, стоя за прилавком?
— А… — покачал Фриц рыжей головой. Он никак не мог освоиться с мыслью, что Ева — работает, Ева — продавщица. — Это как же у тебя получилось?
Она опять пожала плечиками — на сей раз выразив возмущение:
— Трудовая повинность. Будто это новость!
— Я давно не был в Берлине, — поспешно ответил Фриц.
— Ну а мне деваться некуда. Добрые люди помогли устроиться хотя бы сюда. Иначе — конвейер. Ты представляешь меня у конвейера? Моя подруга Роза, помнишь, она была танцовщицей в «Тюльпане», так она на военном заводе. Ничего не захочешь! Грохот, вонь… Мне повезло.
— Как ты живешь? — Фрица это мало интересовало, но надо же поддерживать разговор, а на английский манер спрашивать первым делом о погоде уже так надоело…
— Одна, — в синевато-серых, с ржавчинкой глазах Евы появилась откровенная тоска. — Ну а ты, сразу видно, процветаешь. Ишь какой франт! И не узнать… Видно, где-то разбогател…
Ева спохватилась — коль разбогател, так это же не просто рыжий Фриц, это выгодный клиент!
— Что ты хотел бы купить?
— Что предложишь? — Фриц рассеянно окинул взглядом полки. — Еда меня пока не интересует. Перекусил не так давно.
— Сейчас все что-то покупают, подарки, сувениры… — Ева предлагала товары подороже. — Если для женщины, вот, отличная французская косметика. Для мужчины — например, бумажник, новогодние игральные карты, в футляре ручной работы, для семейной пары — статуэтки, саксонский фарфор или… Вот посмотри. Богемское стекло, комплект рюмок. А к ним — бутылочка венгерского вина. Цена тебе наверняка доступна.
— Ишь ты, кто бы мог подумать… Какая ты была, — неожиданно бросил Фриц. — Теперь-то как заправская.
Ева вдруг сникла:
— С виду не скажешь, что ты все такой же.
Дост неожиданно почувствовал себя виноватым перед ней. Действительно, времена меняются. Бойкая проститутка, некогда приписанная к району Восточного вокзала, превратилась в маленькую продавщицу.
— Пожалуй, и взял бы флакон хороших духов. Лучше французских.
Ева отчего-то тяжко вздохнула, быстро выложила на прилавок нарядную коробочку. Вопросительно глянула. Дост кивнул:
— Надеюсь, они стоят этих денег? — Фриц достал бумажник, протянул Еве новенькие хрустящие купюры.
Ева опять удивилась — Фриц платит, не торгуясь. Нет, что-то происходит в этом мире… необычное… Она ловко обвила коробочку шелковой лентой, завязала красивый бант:
— Прошу!
Дост не спеша положил покупку в широкий накладной карман пальто, глянул на часы — времени в запасе было еще достаточно, а главное, он понял, что, кажется, не придется одному куковать в новогоднюю ночь.
— Когда закрывается твое заведение?
— В десять. У нас предпраздничная торговля.
— Ну и отлично, — Фриц перевел дыхание. — Меня это время вполне устроит. Я буду в половине одиннадцатого у Бранденбургских ворот. Там есть отличный ресторан, — он вдруг вспомнил давние дни, когда они все еще были вместе и он впервые попал с Робертом, Карлом, Максом и каким-то родственником Дорна в «Хижину охотника» — шикарный дорогой ресторан. — Если у тебя, Ева, нет других вариантов встретить праздник…
Ева усмехнулась.
— Нам есть что вспомнить, — он подмигнул ей и, не прощаясь, толкнул входную дверь.
Уличные часы показывали без четверти шесть. Дост прибавил шагу.
