— Скажи мне, офицер Дайити, почему мы делаем это ночью? — спрашиваю я строго-престрого.
— Ну, а когда еще? — притворно обижается он и тянется к бутылке вина. — В поместье тебя всё бесит, в твоей квартире господин Мин Джун засел. В управлении полиции…
— Ты, вообще, умеешь разговаривать шепотом, нет?
Дело происходит в не там, где вы подумали, а в ночном супермаркете между стеллажами с выпивкой. Хиро Дайити воспользовался-таки своим служебным положением и подстерег меня в самый неподходящий момент. Перегородил дорогу, наклонился близко и дышит мне в ухо, обдавая терпким запахом дорогушего мужского парфюма. Который я же ему и подарила. Черт меня дернул!
— Не мог просто позвонить? — бурчу я, делая вид, что выбираю между виски и… виски. А сама поглядываю по сторонам — не просек ли кто из моих телохранителей, что происходит. Мелкий где-то выкопал двух уникальных братцев — молчаливых и смертоносных, похожих внешностью и повадками на бойцовских псов. Я сама их боюсь иногда.
— У меня деликатное дело, госпожа Ямада, — мурлычет между тем Дайити. — Нужна твоя консультация.
Ой-ой! Вот братец Со сломанным ухом повел в мою сторону. А братец Бо принюхивается и шевелит ноздрями. Плохо наше с легавым дело.
— Говори, говори только быстро.
— У меня мертвая шлюха…
Я крепко-крепко сжимаю челюсти, чтобы не заржать в стиле Красавчика Тана. Смеяться нельзя! Не вздумай хохотать, Ямада Рин!
— Перво-наперво избавься от трупа и убери свидетелей. Я тебя не выдам, обещаю.
— Не могу, — ухмыляется самый смазливый коп нашего города. — Она уже в морге головного офиса лежит, с бирочкой на ноге.
Где ты взялся, детектив Дайити, с таким тонким чувством юмора, а?
— Давно лежит?
— Сутки.
— Сочувствую. Я-то тут при чем? Свяжись с Кохеем, он у нас главный спец по шлюхам — живым и мертвым.
— Ох нет, мы не настолько близки, — продолжает ломать комедию Хиро.
«Тут ты ошибаешься, Чэнево отродье, — думаю я. — Вы гораздо ближе, чем тебе кажется».
— Господин Макино в официальном трауре по мачехе, молится о её душе и на звонки не отвечает.
Вообще-то, насколько я знаю, Кохей до сих пор пребывает в легкой эйфории от внезапно свалившегося на него счастья. Даже без своих чудесных таблеточек. Кланники его — «драконы» — те, все поголовно, в глубоком запое уже который день. Я, к слову, тоже на радостях приложилась к бутылке на пару с Красавчиком. Мамаша Томоэ мне столько крови за последние полгода попортила, что я даже виноватой себя не чувствую, празднуя её кончину.
— Ну, у тебя и лицо, госпожа Ямада… — притворно вздыхает легавый.
Да уж, всем акулам-людоедам на зависть эта моя улыбочка.
— Я тебя понимаю. Три покушения…
Угу. Три — это, когда она убийц из плоти и крови подсылала. И еще пятьдесят магических атак, которые отбил Сяомэй. В среднем выходит одна попытка убийства раз в три дня. Тетка очень сильно разозлилась на меня. Вот сердечко и не выдержало переизбытка ненависти. А с каким удовольствием я избавилась наконец-то от невидимых амулетов, которыми меня облепил ками! Они, конечно, невидимые, но шелестят как заразы.
— Вызови братца Кохея повесткой, делов-то.
— Я же сказал — мне нужна ты, Ямада Рин, — настаивает Хиро. — Вот смотри, как мою мертвую шлюху уделали.
И планшет свой, где фотографии хранятся, мне под нос — раз!
— Ничего тебе эти раны не напоминают?
А то! Еще как напоминают! Почти такую же оставил на груди Макино Томоэ один беглый ронин с девятью белоснежными хвостами. Что-то мне нехорошо… Я очень надеюсь, что на лице моем не дрогнул не единый мускул, а то ведь детектив Дайити такой проницательный.
— Впечатление, будто сердце ей вырвали или даже выкусили. Почти как в случае с Макино-старшим. Ты, кстати, никаких подробностей с тех пор не вспомнила? Может, кошмар приснился?
Какой мы вкрадчивый! Надо срочно приструнить эту легавую сволочь, решаю я, и чеканю весьма строго:
— Сколько раз я вам уже повторяла, офицер? Я тогда была без сознания, а когда человек отрубился и лежит с закрытыми глазами, то он ничего потом вспомнить не может. Что тут непонятного?
— А чего это вы так злитесь, госпожа Ямада? Я на всякий случай спросил. Вдруг господин Абэ весточку подал…
И косится на меня эдак хитренько. Воротник рубашки расстегнут, узел галстука ослаблен, поза вальяжная. Знает ведь, Чэнев выродок, насколько красив. И беззастенчиво пользуется, гад бесстыжий!
— Ты же его до сих пор ждешь, верно?.
Я демонстративно молчу. Мой ответ находится в корзинке. Только офицер Дайити об этом не знает. Там у меня лежат куриная тушка и пакет молока — те обязательные продукты, которые теперь всегда есть в моем холодильнике. Сначала я готовлю курицу разными способами, потом блюдо несколько дней томится в холодильнике, а затем скармливается братцам-телохранителям. И я покупаю следующую. Круговорот курятины в природе. Молоко, в конце-концов, выльется в унитаз, все равно его у нас никто не пьет.
— Ладно-ладно, не злись, — примирительно бормочет детектив. — Еще увидимся.
И быстренько ретируется. Потому что бойцовые братья уже подкрались и пялятся на нас через стеллаж, который для них вовсе не препятствие. У меня от их замашек сразу изжога начинается.
