Мы уже проехали Гарден-дистрикт и дом Энн Райс, перед которым стоял лимузин, вызвавший бурную, но, увы, пустую дискуссию, и кружили по Французскому кварталу, разыгрывая убийства, совершенные Лестатом, Луи и Клодией. В одной из сцен «Лестат» гнался за молодой женщиной. «Жертва», одетая по моде позапрошлого века — надо же показать, что это театральная постановка, а не нападение на туристку, — скользнула мимо фонаря к темному переулку. Она дважды оборачивалась, да только смотрела не туда, потому что бледное лицо мелькнуло с другой стороны. «Жертва» прибавила шагу, но у переулка «Лестат» ее настиг, притянул к себе и зажал рот ладонью. «Несчастная» потеряла сознание, а «вампир» начал трапезу — укусил ее и присосался к ранке. На блузке «жертвы» расплылось красное пятно. Вампир бросил ее, ослабевшую, на асфальт и посмотрел на нас так, словно еще не насытился. Пока группа приходила в себя, «Лестат» исчез, — наверное, по сценарию блестящая пыль закружилась вихрем и быстро рассеялась. Вообще-то, экскурсия под названием «Вампирский Новый Орлеан» интересовала меня не больше, чем в Уганде — вояж по лавочкам, где торгуют куклами вуду, и ночная прогулка по болотам. Тем не менее в Новом Орлеане, да и на юге США вообще, я прежде не бывал. Вампирской тематике посвящаются многие вечерние экскурсии, а забавы вампироманов неплохо поднимают настроение.
Я без труда отделался от четырех женщин и пожилой пары, выбрав для компании тоже пару, но молодую. Парень с девушкой только поженились, и экскурсия явно доставляла им удовольствие. Они постоянно переглядывались, держались за руки, украдкой обнимались — сексуальное притяжение проступало во всем. Разговоры со мной якобы отвлекали, а на деле только разжигали их страсть, теплом которой мне милостиво позволялось греться.
Последней остановкой, финальным аккордом экскурсии стал Джексон-сквер. Выступающие днем мимы разошлись, осталась лишь девушка, которая показывала свой номер при свете факелов вроде тех, что в дождливую погоду зажигают во дворах. Дрожащее пламя озаряло маленькую, задрапированную малиновым атласом сцену, а длинное струящееся платье девушки, разумеется, было черным как сажа. Волосы струились по плечам, словно жидкое золото. Такая красивая, а вампиршу изображает! Впрочем, эффект получился потрясающий. Сперва зрители видели длинные золотистые волосы девушки, потом вишневые губы, а потом длинные клыки.
Я не сразу понял, что выступление девушки — часть нашей экскурсии.
Клыки казались до ужаса настоящими, так что, видимо, протезы стоили дорого. Медленно, томно подняв длинные белые руки, девушка потянулась и ко всей группе, и к каждому по отдельности. Она смотрела на нас и словно не видела. На сцену полетели монетки. Девушка присела на корточки и «по-вампирски» оскалилась. Молодой человек, стоявший рядом со мной, чуть не задохнулся от восторга.
Некоторые мимы — сущие клоуны, но другие создают реальные, живые образы. Стараниями этой девушки я впервые с начала экскурсии увидел настоящего вампира, хотя Новый Орлеан издавна считается рассадником нечисти.
«Впервые увидел» я говорю, естественно, не беря в расчет самого себя, хотя я-то никакой не мим. Девушка застывала то в одной чувственной позе, то в другой, а я не мог избавиться от мысли, что правда известна лишь нам двоим.
Шоу закончилось, наша группа распалась: супружеские пары — и пожилая, и молодая — отправились спать, одинокие дамы — по барам. Золотоволосая девушка уже никого не интересовала. Мои спутники похлопали, набросали в коробку мелких денег и разбрелись. Впрочем, к сцене подтянулись другие зрители, в основном мужчины по одному или по двое, перед которыми девушка выступала с беззастенчивостью стриптизерши. Монеты дождем падали в коробку.
Странно, но даже перед этими зрителями девушка не вышла из образа. Я стоял поодаль и с тревогой наблюдал за ней до самого конца выступления. Вот она спустилась со сцены, накинула короткий плащ, стянула волосы в хвост и переложила деньги в сумочку. Куда делись клыки, я не заметил.
Последних зрителей как ветром сдуло. Девушка бросила на меня взгляд, в котором читалось удивление под маской угрозы, и быстро зашагала к Канал-стрит: там ждала машина. Мотор взревел, и она уехала.
Я пошел сначала следом, но у Французского рынка свернул к «Кафе дю Монд», там буквально пригубил цикориевого кофе с сахарной пудрой и обдумал увиденное. Я уже ждал следующего вечера, надеясь снова увидеть ее.
Кто я такой? Я тот, кто стоит в глубине бара, у самой стены, и наблюдает за остальными. В полумраке видна лишь дорогая кожаная куртка и седые виски. Или я одинокий волк, бредущий по Бурбон-стрит, смотрю на парад, но сам в нем не участвую. Руки в карманах, плечи расслаблены, я словно двигаюсь в такт рваным джазовым аккордам. Может, ты перехватишь мой взгляд и улыбнешься, а я улыбнусь в ответ и пройду мимо или куплю тебе замороженный дайкири в пластиковом стаканчике и заманю во мрак. Наутро ты проснешься с синяком на шее, локтевом сгибе или запястье — такие появляются после того, как сдашь кровь. Меня ты едва вспомнишь, поклянешься пить меньше. Я тоже давал такую клятву.
