Смеркалось. Стеной стоял седой саксаул. Старший сержант советских сухопутных сил Степан Сухов сидел скрючившись, сжимая свою саблю, сделанную слабоумным сормовским слесарем. Сухов сторожил саманную саклю с семью супругами старорежимного сумгаитского султана Саламбека: Саидой, Синтиллей, Суфией, Сухрой, Суламифью, Сюзьмой, Сабзбахот. Среднеазиатские сильфиды, связанные силками, спокойно спали. «Сопят, сволочи,» — сумрачно соображал Сухов, — «скоро супруг, султан Саламбек, соберет своих соратников, супротивников советского строя, сунется сюда. Сеча состоится. Смерть Сухову.»
Сзади стал слышен странный стук. Сухов спешно схватил саблю. «Саламбек,» — сообразил сержант.
— Степан! Сидишь, свистишь со страху! Спужался? — спросил степной странник, съезжавший с соседней сопки, сложенной силурийскими сланцами. «Свои,» — смекнул Сухов. Саид Сермагамбетов, сочувствующий социализму секретарь Сарыгольского сельского Совета, сообразно со сложной социальной ситуацией скинувший сутану суфийского схимника, сближался с саклей.
— Салам, Саид! Сам сообразил свернуть сюда?
— Стреляли.
— Саид! Спешься! Съешь сальца свиного, сливовой самогоночки стопочку спробуй!
— Сыктым, — сердито сказал Саид, — Сам смакуй свое сало, схизматик. Суннит, свинины скушавший, скотиной смрадною становится.
Сержант скуксился. Сермагамбетов сердился справедливо. Страстной седмицей следовало сторониться скоромного.
— Саид! Странствующий степняк слухи собирает. Саламбек собирается сюда?
— Султана Саламбека, сына скорпиона, сожрали скарабеи со стервятниками! Сотня смелых самарских стрелков, сгрузившаяся с сейнера «Сталинский сокол», сразила султанскую сволочь.
— Служу Советскому Союзу! — со слезами сказал Сухов, — Спите спокойно, синдереллы солончаковые! Сейчас сяду сочинять сообщение супруге своей, сибирячке Серафиме Саввишне. Скучает, сердешная. С сенбернаром Спиридоном совокупляется, собственноручно соитию способствуя. Самоудовлетворяется, стерва…
— Сухов! — сурово сказал Саид. — Странные симптомы… Смотри! — Саид сунул сержанту сверкающую серебряную салатницу.
Степан сощурился. Скулы Сухова стянула синеватая сыпь.
— Свинка? — спросил Степан самонадеянно.
— Сам сраный свинка, — сморщился секретарь сельсовета, — Сифилис схватил, сексуальный страдалец! Скажи спасибо, СПИД среднеазиатских степей сторонится.
— Святители!!! — сорвался Степан, — Сами сказывали, стерильны, султан самолично сверяется. Соплячки! Саботажницы!! — Сухов сорвал со стены свой самодельный «Смит-вессон», — Спят, сексотки! Сероглазая Сахида, смолокудрая Синтилля, смуглокожая Суфия, статная Сухра, сексуальная Суламифь, сладострастная Сабзбахот, смешливая Сюзьма!! Сиськи спиртовкой спалю самым садистским способом!!!
— Спокойно, сержант, сядь! — Саид споро спрыгнул со своего сивого, — Спасу старого соратника, — Саид сунул серому со страху Степану стеклянный сосуд, — Секретное средство. Свистнул со склада сановного самаркандского спекулянта, схваченного спецслужбами Совнаркома. Склад — словно сады Семирамиды! Стянул сто склянок спасительного средства, суконный сюртук, спичек серных, сцинтилляционный счетчик, салатницу серебряную… Славно!
Сухов сопливился:
— Советовал своевременно старшина Севастьянов Сидор Савельевич сторонись сладострастия сызмальства! Слабо слушал старика! — сетовал сержант, смазывая смертельную сыпь сулемой, смешанной с солидолом.
— Сосни, Сухов, суток семь, — смеялся степняк, — Сон спасителен. Саид сейчас секс-сейшн сообразит. Сперму сеять собираюсь.
— Сдурел, сурок степной! Стерегись сифилиса, — сказал Сухов сквозь сон.
— Спи, сермяга славянская! Сыпану стрептоциду, сифилис сдохнет! Стрептоцид смачный, североамериканским сельскохозяйственным синдикатом сделанный! — скалился Саид, снимая с себя сыромятные сапоги.
Светало. Свирепое среднеазиатское солнце сжигало сетчатку степным сайгакам, сумерничавшим свежими стеблями саксаула. Сухов, смущаясь, смаковал сексуальные сновидения, сплетая со сладострастной Сабзбахот сложные своеобразные структуры. Старая сакля скрипела. Сдавленно стонала Сабзбахот, сосредоточенно сопел Саид.
