Въехав в ворота усадьбы Бэрдсли, Джоанна повела машину по широкому и плавному изгибу подъездной дороги, и сердце ее забилось чаще обычного. Всю дорогу из Суррея, от самого дома, она старалась не думать о приеме, который ее ожидает. И вот наконец настал момент истины.
Расправив плечи, Джоанна подошла к огромной дубовой двери. Не успел замереть в отдалении звонок, как дверь открылась и показавшаяся на пороге пожилая женщина встретила ее вопросительным взглядом.
— Меня зовут мисс Лэндон, — сказала Джоанна. — Мистер Уэзерби ждет меня.
Женщина нахмурилась.
— Нет, мисс. Мистер Уэзерби ожидает мистера Лэндона.
— Да-да, моего отца. Но я все объясню мистеру Уэзерби.
Джоанна искренне надеялась, что в голосе ее уверенности больше, чем в душе.
— Я, право, не знаю, — женщина была явно озадачена. — Ну что ж, входите.
«Прием не слишком радушный», — подумала Джоанна, входя в дом вслед за этой женщиной с непритязательными манерами. Холодок дурного предчувствия пробежал у нее по спине.
Женщина — должно быть, экономка — провела ее в гостиную, изящный вид которой несколько успокоил Джоанну. На великолепной, шелковисто блестевшей мебели лежал отпечаток многолетнего заботливого ухода, а глубокие кресла и канапе, обтянутые ситцем с выцветшим зелено-голубым узором, перекликались с заоконным пейзажем.
Джоанна обернулась к экономке, и ее выразительное лицо осветилось очаровательной улыбкой.
— До чего роскошная комната!
Лицо женщины заметно смягчилось.
— Вы правы. Да и весь дом прекрасен.
— Вы, должно быть, давно здесь работаете?
— Уж сорок лет с лишним. Начинала когда-то простой посудомойкой. — Глаза ее внезапно заблестели, губы дрогнули. — Прошу прощения, мисс Лэндон, но мне до сих пор не верится, что старый хозяин умер. Вот уж кто был настоящим джентльменом.
Джоанна успела проникнуться симпатией к этой женщине и, чтобы хоть как-то ее утешить, сказала:
— Для вас это, должно быть, и впрямь большое горе. Но ведь сына его вы, наверное, любите не меньше.
Эта фраза вышла у нее скорее утвердительно, чем вопросительно, но тон женщины сразу же неуловимо изменился.
— Наследник — не сын его, а племянник. Мистер Грант Уэзерби.
Она указала Джоанне на кресло.
— Пожалуйста, подождите его здесь.
С этими словами она вышла из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Когда экономка заговорила о племяннике, в голосе ее послышались едва уловимые враждебные нотки. Очевидно, особенным ее расположением наследник не пользовался.
Джоанну вновь стали одолевать недобрые предчувствия. Кто знает, позволит ли ей этот Грант Уэзерби провести оценку серебра вместо отца? Те несколько дней, что она готовилась к поездке сюда, вопрос этот не давал ей покоя.
Контракт был подписан два месяца назад. А три недели спустя сердечный приступ за считанные дни свел ее отца в могилу. Мать была так убита горем, что улаживать все проблемы Джоанне пришлось в одиночку. Сперва она собиралась написать в усадьбу о том, что произошло, и попросить позволения самой провести оценку. Но Джоанна понимала, что в этом случае едва ли придется рассчитывать на успех. Ее отец был признанным экспертом и имел отличную репутацию, а она — хотя работа с дочерью приносила отцу удовлетворение и доставляла большую радость — для окружающих она была никем.
Старинные вещи Джоанна полюбила в том возрасте, когда другие девочки обычно играют в куклы. Когда отец заметил, что она на лету схватывает факты и даты — а ведь нет ничего важнее, если имеешь дело с клеймами или подписями мастеров, — он принялся поощрять интерес Джоанны к своему делу, по-настоящему поверив в ее способности. И все же раньше она всегда могла опереться на его опыт оценщика и обширные познания, чтобы восполнить собственные пробелы. Так что было в высшей степени маловероятно, что новый хозяин усадьбы вообще станет слушать двадцатичетырехлетнюю дочь эксперта, к которому он обратился за помощью.
Прекрасно это понимая, Джоанна все же решила попытать счастья и явиться в усадьбу без предупреждения. Она отдавала себе отчет в том, что для нее это серьезное испытание: самостоятельно проводить такую крупную оценку ей еще никогда не приходилось.
Спокойно сидеть на одном месте и ждать она не могла. Прохаживаясь по комнате, она с любопытством разглядывала огромные стеклянные шкафы, заставленные книгами в тисненых кожаных переплетах, серебром и хрусталем, и изящные холсты и акварели на стенах. Взяв с небольшого столика серебряный подсвечник — именно такой, подумала она, был, наверное, у крошки Вилли Винки, — она перевернула его, чтобы прочесть надпись на клейме. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату размашистым шагом вошел высокий мужчина в темно-зеленых вельветовых брюках и подобранном к ним в тон свитере. Он был значительно моложе, чем она думала: лет тридцати пяти, не больше.
— Очевидно, здесь какое-то недоразумение…
Несмотря на безукоризненный английский выговор, его вполне можно было принять за иностранца: высокие скулы, тонкий орлиный нос, темные глаза, казавшиеся почти черными, и такого же цвета волосы, слегка отпущенные на затылке.
Что ж, выходит, боялась она не напрасно. И все же Джоанна как можно более хладнокровно сказала:
