Заливая мир потоками серебристого света, на небо всплыла полная луна, и, словно приветствуя ее, радостно зашумели волны. Лишь этот плеск потревожил ночную тишину, воцарившуюся на улицах города.
Было одиннадцать часов. На третьем этаже красного кирпичного здания миссионерской школы «Святая душа» сидела девушка, глядя в окно на необъятный простор моря. Несмотря на свою молодость, Чандра успела уже получить степень бакалавра искусств.
Над головой у нее тускло помигивала электрическая лампочка. На столе в углу громоздились целые горы тетрадей — их было не меньше двухсот, на два дня проверки.
Получает она каких-нибудь шестьдесят рупий в месяц, а работать приходится много! Каждый день, до хрипоты в горле, надо рассказывать уроки, а потом до одурения читать нескладные сочинения на английском языке.
«А еще ратуют за то, чтобы женщины получали образование и служили наравне с мужчинами! — мысленно возмутилась Чандра. — Где уж тут равенство!»
Жизнь рисовалась ей в самом мрачном свете. Огорчали не мелкие неприятности, перенесенные в последнее время, — горе, казалось, преследовало ее с самого рождения.
О чем думала Чандра? Трудно сказать. Может быть, о матери, которую потеряла восьми лет от роду — с тех пор они с братом Вену остались сиротами. Или о жестокой мачехе, вошедшей в их дом через два года? А может быть, о трудностях, какие пришлось преодолеть ей, дочери бедного учителя, прежде чем она смогла получить высшее образование? Многие находят утешение в слезах, но Чандра вспоминала свое безрадостное детство с сухими глазами — сердце ее было твердо, как камень.
Она снова перечитала испортившее ей настроение письмо.
Писала мачеха:
«Дорогая Чандра.
Ты, верно, очень занята и потому не отвечаешь на мои письма. Все же я тебе в сотый раз повторяю: не нравится мне, что ты — учительница. Женщина не должна служить за кусок хлеба, ее удел — сидеть дома. В этом году тебе будет двадцать два, а твоей сестре Камали скоро восемнадцать. Соседи проходу не дают: «Когда же свадьба?» Тебе уже давно пора быть замужем, но ты никого не послушалась и пошла учиться; не подумала ни о нашем положении, ни о роде, ни о касте. И до сестры тебе, видно, дела нет: она ведь не может выйти замуж раньше тебя. Отцу бы приструнить такую дочь, а он еще потакает! Ты получила степень бакалавра искусств, а потом поступила работать в школу. Неужели ты всерьез думаешь, будто наша семья сможет прожить на твое жалованье? Образованная девушка, а такой простой вещи не понимаешь! Сколько женихов сваталось за тебя, всем отказала. Один хромой, другой — урод! Ты знаешь, как трудно подыскать пару для бедной девушки. Зачем же отвергла жениха из Селянгуди? Горе мне с тобой!.. Почему-то считают, что мачехи не любят падчериц. Неверно это! Но так уж устроен белый свет: пьешь молоко, а люди говорят, что ты пьянствуешь. Еще раз прошу тебя: не привередничай, выходи замуж за того, кого я тебе подыщу! Мне же спасибо скажешь!
Твоего отца переводят в Малли Тоттам, через десять дней едем. Есть у меня на примете один жених! В декабре у тебя отпуск, приезжай, заодно и смотрины устроим.
Дома все здоровы.
Парвати».
Чандра глубоко вздохнула. От мачехи она не ждала ничего хорошего, и все же известие о смотринах расстроило ее.
Чандра имела уже достаточное представление о женихах, которых навязывала ей мачеха. То были почтенные вдовцы, обремененные тремя-четырьмя детьми, с жалованьем в сорок рупий.
Девушке мучительно не хотелось ехать в деревню, но Вену только что переболел тифом — как же не навестить брата? Ведь его и пожалеть-то, кроме нее, некому.
— Не спишь? И мне что-то не спится. Поболтаем немного? — послышался голос Амбуджам, единственной ее близкой подруги.
— Не могу, Амбуджам! Погляди, сколько тетрадей не проверено. А у меня уж и карандаш в руках не держится. Ох, до чего опостылела эта работа! — сказала Чандра, приподнимаясь со стула.
— А мне, думаешь, нравится? «И что ты целыми днями пропадаешь в школе!» — сердится отец. Вот я и решила уволиться. — И Амбуджам восхищенно добавила: — Ах, какая сегодня дивная ночь! Никогда такой не видывала!
В один миг забыв о всех своих горестях, Чандра внимательно присмотрелась к Амбуджам и залилась смехом. Она ласково потрепала подругу по щеке и тихо молвила:
— А я кое-что угадываю.
— Что именно?
— Уже назначен день твоей свадьбы. Отец зовет тебя домой. Жених тот самый, о ком ты мне говорила. Потому-то у тебя такое восторженное настроение!.. Ну как, плохая я отгадчица?
Амбуджам отмалчивалась.
— Так это правда? Отвечай! — допытывалась Чандра, слегка тряхнув подругу за плечо.
— Да. Свадьба назначена на семнадцатое января. Завтра приезжают отец с матерью. Хотят купить пудавеи[1], украшения — все, что полагается… Как ты догадалась, Чандра?
— Дело нехитрое. Ты же много раз говорила, что выходишь замуж в этом году. А со вчерашнего дня, как получила письмо, лицо твое так и сияет от радости. Достаточно взглянуть на тебя — и все ясно!
— Какая ты умница, Чандра! Другой такой днем с огнем не сыщешь. У нас в деревне тебя бы на руках носили!..
— Нельзя ли без лести! Скажи лучше, где свадьбу справлять будут. Если недалеко, постараюсь приехать, а если далеко, ты уж не обессудь…
