Семьдесят третья параллель
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.
| Жанр: | Публицистика |
| Серия: | Уральский следопыт, 1979 №08 |
| Всего страниц: | 7 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | Не установлен |
| Формат: | Полный |
Семьдесят третья параллель читать онлайн бесплатно
Борис Ваулин
Семьдесят третья параллель
Рисунок В. Старцева
Хроника заполярных вахт
«Все не тек хорошо, как хотелось бы, однако не так плохо, как кажется», — подумал Хмелевский, подходя к скважине. После теплого сна колючие порывы ветра с хлопьями мокрого снега были особенно неприятны.
Дверь укрытия заскрипела, словно жалуясь на неприютную жизнь, и пропустила Сергея внутрь. Первый, кого он увидел, был Пуркин — на круглом краснощеком лице выделялся сливообразный нос, а голубые глаза с белыми ресницами улыбались. Валенки, подшитые автомобильной покрышкой, косолапо потаптывали на одном месте.
— Салют, Савелий Петрович! — Сергей кивнул бурильщику. — Настроение, гляжу, хорошее? Сам поработал, а мне подпуржить решил?
— А чего мне, дружок, печаловаться? Инструмент спустили, тебе остатки добирать, да и с богом, будем газок щупать, — глаза Пуркина снова заморщились улыбкой.
— Как бы он нас не пощупал, — улыбнулся Сергей. — Иди отдыхай. Намотался, верно, порядком…
Хмелевский любил старика. Неторопливая крестьянская обстоятельность внушала уверенность, когда оказывался с ним рядом. Савелий Павлович был незлопамятен, не вспыхивал попусту и если и сердился, то быстро отходил.
А вот вчера старик расстроился от выговора мастера Кобзева. Тот собрал бурильщиков в балке и в обычной своей манере громко и насмешливо спросил:
— Знают ли уважаемые бурильщики, сколько дней испытывается объект?
Бурильщики знали и сказали об этом мастеру, Тогда он взорвался и заорал:
— Что же вы копаетесь вторую неделю?!
Словом, неприятность вышла. Но как бы там ни было, а работа идет. И не будем печаловаться, как сказал старик Пургин. Тем более что первый помбур Смыслов уже руками машет. Давай, мол, работать, хватит мечтать.
Хмелевский встал к пульту управления. Правая рука — на кнопках щита, левая — на ручке тормоза. Посмотрел на Смыслова. Готов? Готов! Поехали. Началась работа. Щелкнула стальная плеть, нехотя отрываясь от подсвечника. Смыслов подталкивает ее к ключу, лязгают стальные челюсти. Взжик-взжик-взжик… Закрутилась многометровая стальная соломина. Сливаются намертво две резьбы. Колонна труб должна быть герметичной. Сергей отпускает ручку тормоза. Труба со свистом проваливается в темную дыру ствола.
— Быстро, Толя, следующую. Не зевай.
Бежит секундная стрелка. Увеличиваются обороты. Проворнее движение. Быстрее, еще быстрее. Ватник летит на гвоздь. Ремень комбинезона затягивается туже. Давай, Толя!
Последняя плеть исчезает в черном проеме, и стальная махина зависает в полуторакилометровой пустоте.
— Андрей, давай! — дизелист Андрей Телыч-ко понимающе кивает головой, и через несколько секунд недовольно-ворчливо задвигались насосы. Побежал по желобам теплый поток раствора, полился невидимым водопадом в продырявленную землю.
Вот уже и полсмены прошло. Хрустит снег под сапогами. Скоропостижная февральская метель закончилась так же внезапно, как и началась.
С грохотом отваливается крышка огромного контейнера. В ящике черные куски гематита. Сейчас этого порошка нужно особенно много. Попадется пласт, и «задавить» его, зажать в земле можно только тяжелым раствором. Лом со всего плеча врубается в промерзшую глыбу, но только мелкие кусочки отскакивают в стороны. От неточного удара лом вырывается из рук и едва не падает на ногу.
— Шабаш, к чертям такую работу, — не выдерживает Колчанов. — Каторга, что ли, здесь?
— Вот уж не знаю, — мрачно откликается Смыслов. — На каторге бывать не приходилось…
— Все шутишь? — губы Николая дрожат от злости. — Мы вкалываем, а вахта Губского пенки снимает. Мы что, хуже их?!
— Не заводись, никто пенки не снимает, пойдем погреемся…
В дизельной тепло. От фуфаек валит сырой пар. Руки покрываются мурашками, тело бьет холодный озноб. Несколько глотков горячего чая возвращают способность к действию. Но как не хочется уходить от живительного тепла! Еще немного, еще чуть-чуть. Ноги будто пристывают к полу.
— Идея есть, — Смыслов хлопает рукавицами, оттирает засохшую грязь, — что мы с тобой, как рабы в Риме. Пусть пар поработает…
Глаза у Колчанова оживают — он понял мысль. Пусть работает пар — мы не рабы…
Резиновый шланг, словно удав, выскользнул из двери, спустился по ступенькам, перебрался через мешалку, приткнулся к боку злополучного ящика с гематитом. Зашипел пар, посерел оттаявший снег, и сизо-белые клубы скрыли черный куб. Нагревающийся металл от разности температур трещит и пощелкивает.
— Вот, — говорит Смыслов довольно, — пусть ребята Губского возятся теперь.
— Чего теперь возиться, — все еще дуется Колчанов, — бери лопату, выкидывай тепленький, а нам как пришлось…
— Чудак! Голова человеку дана не только, чтобы шапку носить.
Твердой рукавицей постучал Смыслов по пластмассовой каске. «Чак-чак-чак», — раздалось в ответ.
— Слушай, можно и без утяжелителя испытать бы, — тянет Николай. Смыслов молчит, и напарник воодушевляется еще больше: — Нет, честно, Толян. Рискнуть, и все. Слышал же, как мастер ругался — что, мол, мы долго копаемся.
— Я не забыл, — говорит Анатолий. Дыхание от мороза прерывается, и слова вылетают громкие и резкие. — Не забыл фонтан на Мамаевой горе.
