С утра Тина отправилась осматривать свои новые владения. Начала она с невысокой, местами разрушенной каменной ограды, окружавшей поместье по периметру с трех сторон. С четвертой было море. Прогулявшись вдоль этой невысокой стены и побродив по оливковой роще, Тина вернулась к дому. Она остановилась во дворе, напротив парадного входа, и некоторое время рассматривала строение, скользя взглядом по облупившейся штукатурке, облезшей краске оконных рам и ставен, по крыше, местами зияющей дырами из-за частичного отсутствия черепицы. Тина со вздохом подумала о том, что, если не успеет починить крышу до начала дождей, весь дом окажется залитым потоками воды.
Ее размышления прервал приближающийся заливистый лай одного из наиболее активных обитателей поместья, число которых постоянно увеличивалось. В ту же минуту улыбка согнала с лица Тины озабоченное выражение. Немолодой лохматый пес — обитатель окрестностей — был настолько благодарен за каждую секунду уделяемого ему внимания, что в конце концов Тина приняла его и поселила во дворе, за оттенок шерсти дав ему кличку Бурый. После пса приблудилось несколько котов, кур и даже ослик, чудесным образом появившийся однажды у порога дома. Животные как будто не сомневались в том, чего сама Тина еще не решила окончательно, — что поместье Андроса Кавалиди будет восстановлено.
Они большие оптимисты, чем я, подумала она, трепля Бурого по голове и оглядывая неухоженный, захламленный двор. Сколько же здесь работы!
Первое впечатление от полученного в наследство дома было удручающим. Он показался Тине настолько запущенным, темным и нежилым, что у нее упало сердце. Воздух в помещениях был тяжелым, застоявшимся.
Спеша поскорее впустить в дом немного свежести, она раздвинула пыльные, затканные паутиной шторы и распахнула окна. И именно в этот момент с ней что-то произошло. Щебет птиц в оливковой роще и ласковые солнечные лучи затронули некие потаенные струны в душе Тины, и на самом дне ее забрезжило желание остаться, влить в поместье немного жизни — распахнуть ставни, вымыть окна, натереть паркет, украсить комнаты цветами…
Однако объем предстоящей работы пугал. Вообще, с момента прибытия на остров Лемнос Тину постоянно обуревали двойственные и противоречивые эмоции. Казалось, на каждом шагу здесь нужно решать очередную дилемму. С самого начала она начала жалеть, что бросила работу архитектора в небольшой американской строительной фирме и прилетела сюда, горя желанием узнать правду о своем отце, греке по национальности. Больше всего Тину интересовал вопрос, что заставило того завещать ей свои обширные владения. Ведь, насколько Тине было известно, он бросил ее мать, как только узнал, что она беременна.
При жизни матери о некоторых вещах запрещалось даже упоминать, не то что расспрашивать. Мать умерла неожиданно, вскоре после известия о кончине Андроса Кавалиди, поэтому Тина решила предпринять собственное расследование.
Сейчас, почесав Бурого за ухом, она удалилась в дом. Затем, надев купальник и легкий халатик, отправилась на берег. Вскоре ее приняли в свои объятия теплые морские волны.
— Это частный пляж! — неожиданно прозвучал над головой низкий мужской голос.
Тина вскочила. Пытаясь завязать на спине тесемки бюстгальтера и жмурясь от лучей светящего прямо в глаза солнца, она выпрямилась во весь рост и уперлась взглядом в загорелую грудь атлетически сложенного мужчины.
— Прошу прощения, — машинально произнесла Тина. Интересно, где здесь табличка с надписью, что пользоваться этим пляжем разрешается только местным представителям сильного пола? — мелькнуло в ее мозгу. — Я просто… — автоматически начала она оправдываться, однако незнакомец прервал ее:
— Не трудитесь, я и так вижу, что вы тут делаете.
— Но нигде нет надписей, запрещающих находиться на этой территории, — заметила Тина, быстро окидывая молодого мужчину взглядом.
На вид тому было около тридцати. Насквозь пропитанные морской водой черные купальные трусы липли к его мускулистым бедрам, на бронзовой от загара коже поблескивали капельки влаги. Когда же Тина внимательнее вгляделась в лицо незнакомца, ее сердце на миг замерло от восхищения. У стоящего напротив человека были такие чудесные глаза… И дело не только в цвете, разрезе и в том, что они были обрамлены длинными темными ресницами, тень от которых падала на высокие скулы. Просто глаза были настолько выразительны, что…
— А разве вы в своем саду расставляете запрещающие знаки? — высокомерно произнес незнакомец, прерывая размышления Тины. В его тоне сквозила уверенность человека, привыкшего к уважительному отношению окружающих.
— Нет, но мой сад огорожен.
К ее удивлению, на губах собеседника возникло подобие улыбки.
— С чем вас и поздравляю, мисс?..
— Фергюссон. Ксантина Фергюссон, — ответила Тина, подавляя желание сложить руки на груди и тем самым прикрыть ее. Впрочем, она не могла бы пожаловаться, что незнакомец разглядывает ее, — тот смотрел ей в лицо. Однако сам факт, что этот красивый молодой мужчина находится всего в нескольких шагах от Тины, заставлял ее нервничать. Вдобавок она почему-то чувствовала себя очень неуклюжей. Возможно, виной тому стало появившееся в глазах собеседника выражение, свидетельствовавшее о его гораздо большей, чем хотелось Тине, осведомленности.
