Как часто случается, мобильный телефон запиликал в самое неподходящее время.
Бетси Корриген только что проводила мистера Паттерсона, местного врача, проживавшего в поселке Роузвилл, неподалеку от ее собственного дома. Сюда, в поместье Рокки-Брук, доктор Паттерсон прикатил на своем известном каждому в округе красном «лендровере» по вызову все той же Бетси. Подобные визиты были ему не в диковинку: он выезжал из Роузвилла даже на самые отдаленные фермы.
Проводить-то Бетси доктора Паттерсона проводила — лишь с крыльца. Но еще предстояло открыть перед «лендровером» ворота и затем закрыть, когда доктор минует их, — не вручную, разумеется, а с помощью пульта дистанционного управления.
Обычно это делал старик Томас — вечный эконом в поместье Рокки-Брук, — в обязанности которого входило также встречать и провожать гостей. Однако в этом-то и заключалась вся проблема: Томас не мог проводить доктора Паттерсона, потому что именно к нему того и вызвали.
И вот когда Бетси, стоя в сумерках на крыльце с пультом в руке, следила за движением «лендровера», чтобы в нужный момент нажать на кнопку, в кармане ее джинсов залился трелями сотовый телефон. Она машинально вынула его другой рукой, однако взгляд по-прежнему удерживала на автомобиле. Только после того, как «лендровер» миновал ворота и те, повинуясь воздействию инфракрасного импульса, закрылись, Бетси поднесла трубку к уху.
— Алло?
— О, Бетси! Ты все-таки дома… А я звоню-звоню… Здравствуй, девочка.
— Привет, мам.
Это была Фейт, мать Бетси. Она звонила из Ларедо, где в настоящий момент проживала с Питом Корригеном, своим мужем и отцом Бетси. Переехав туда из Роузвилла, супруги Корригены осуществили давнюю мечту: открыли обувной магазинчик. Ларедо же выбрали по той простой причине, что это был родной город Пита. Там он вырос, и там же его отец когда-то — пока не обанкротился в один из периодов спада экономики — держал обувную лавку, по иронии судьбы в том самом доме, где Пит и Фейт сейчас арендовали помещение для своего магазинчика.
— Сначала я позвонила тебе по стационарному телефону, — сказала Фейт, — но безрезультатно. Ты не слышала звонков? — Не успела Бетси ответить, как Фейт продолжила: — Так как ты не подошла к телефону, я поначалу решила, что, возможно, у тебя какие-то дела. А потом дай, думаю, наберу номер сотового — и, видишь, получилось! — Фейт рассмеялась так радостно, будто ей удалось справиться с невесть какой сложной задачей. — Как удобно, когда есть два разных…
— Мам! — прервала ее Бетси. — Ты сейчас пользуешься услугами другого оператора, тебе придет большой счет.
— Что? — спросила захваченная своими мыслями Фейт. — Ах да, понимаю… Собственно, я звоню по делу. Хочу попросить тебя о небольшом одолжении.
— Да? — Бетси сморщила лоб, пытаясь сообразить, что такого могло понадобиться от нее матери, когда рядом с ней находится отец. — Ну говори, если смогу — сделаю.
В трубке на минутку воцарилась тишина, затем Фейт осторожно произнесла:
— Видишь ли, моя просьба может тебе не понравиться.
Бетси нахмурилась и машинально бросила взгляд на левое крыло дома, где на первом этаже светилось единственное окно. Там находилась комната Томаса, который сейчас лежал в постели после сделанных доктором Паттерсоном уколов. Пора было проверить, все ли у старика-эконома в порядке, однако сначала предстояло выяснить, чего хочет Фейт.
— Ладно, мам, говори, я слушаю.
— Дело в том, что сегодня утром я беседовала по телефону с Томасом и он мимоходом пожаловался на самочувствие. Понимаешь, что это означает?
— Хм…
Бетси понимала. Дело в том, что Томас не любил разговоров о его здоровье, демонстративно избегал их, всем своим видом показывая, что эта тема не достойна обсуждения. И если уж он «мимоходом пожаловался на самочувствие», то можно смело давать девяносто процентов из ста, что положение серьезное. Кому это было знать, как не Бетси, ну и Фейт, конечно, тоже, ведь они являлись единственными близкими родственницами Томаса. Фейт приходилась ему племянницей, а степень своего родства Бетси всегда затруднялась определить, поэтому звала Томаса просто по имени. Впрочем, Фейт делала то же самое.
Некогда все трое — и Пит четвертый — жили в Роузвилле. У Томаса там был свой дом, правда наведывался он туда лишь изредка. Почти всю свою жизнь Томас прослужил экономом в расположенном милях в десяти от поселка поместье Рокки-Брук — Горный родник. Оно находилось почти у самого берега Мексиканского залива, на участке, который назывался точно так же — Рокки-Брук, — потому что здесь, в ущелье, прямо из отвесной скалы бил ключ.
Поместье сейчас принадлежало Джиму Тейлору, а до того — его отцу, ныне покойному Уильяму Тейлору.
Кроме Томаса в хозяйском доме некоторое время служила горничной и Фейт. Что касается Бетси, то в юности она часто выполняла поручения и Фейт, и Тейлоров, поэтому поместье и его обитателей изучила как свои пять пальцев. В те времена она приезжала из поселка на велосипеде.
Но сейчас многое изменилось, Бетси стала учительницей, преподавала в младших классах и ездила на олдсмобиле.
— Из-за Томаса я тебя и потревожила, — сказала Фейт.
