Это даже не засада была.
Просто вышли из-за деревьев человек десять – лениво, не спеша. И встали поперек дороги. Кто опершись на рогатину, кто с дубиной на плече, а у которых были мечи, те и не подумали взяться за рукояти.
И правда, чего суетиться. Все равно лучники, засевшие в подлеске, держат на прицеле редкую для здешней глухомани добычу – одинокого всадника.
Пусть теперь она, добыча, себя объяснит.
Всадник остановил коня и плавным неопасным движением поднял руку с растопыренной пятерней. Из-под рукава показался широкий пластинчатый браслет. Те разбойники, что с мечами, увидев браслет, мигом посерьезнели. Кое-кто даже подался назад, за спины товарищей.
– Имя – Эгберт, – сказал всадник негромко, но отчетливо. – Мне нужен Диннеран.
Шайка начала переглядываться. Вперед протолкался мужчина средних лет с неуместным в лесу чисто выбритым лицом.
– И зачем вам понадобился старина Дин? – спросил он почти весело. – Совесть замучила? Решили умереть героем? Бросьте. Если жизнь надоела, так и скажите. Мы вас прикончим совершенно безболезненно, чик – и готово.
Всадник молча смотрел на бритого. Тот вдруг засмущался и отвел взгляд.
– Ладно, ладно! Давайте, слезайте, поговорим. У вас, похоже, серьезное дело, а мы уважаем правила.
– Да он все равно теперь не жилец, – буркнул один из мечников. – Это же Эгберт. Тот самый. Спрашивается, зачем добру пропадать?
Всадник и на него посмотрел. Спокойно, изучающе.
– Тихо! – прикрикнул бритый. – Нашелся… Философ! Эй, сударь, вы-то чего расселись? Парни, коня примите. Осторожно, не напугайте его. Скотина не деревенская, боевая, голову откусит.
– Коня не трогать, – сухо распорядился всадник, и тянущиеся к поводьям руки послушно отдернулись.
– Тоже правильно, – легко согласился бритый, глядя, как всадник спешивается. – Нам бояться совершенно нечего, вам бояться уже нечего, все довольны, жизнь прекрасна… Так, друзья мои, я попросил бы вас разойтись по местам, а мы с сударем прогуляемся и немного посекретничаем. Кому что не ясно? Я выслушал пять слов нашего э-э… гостя, и принял решение сначала поговорить. Кто там рыло скособочил? Ну-ка, дай ему подзатыльника! Совсем распустились… Пойдемте, сударь.
Шайка, недовольно ворча, полезла обратно за деревья. Бритый разбойник зашагал по дороге в глубь леса. Всадник двинулся за ним, ведя коня в поводу.
– Вы ведь другой Эгберт, правда? – спросил разбойник, не оборачиваясь.
Всадник промолчал.
– Ага, – разбойник сам себе кивнул. – Значит, вы – сын. Простите, не сразу догадался. Мы тут, в лесу, видите ли, слегка одичали. Не следим за перестановками при дворе. Да и новости доходят с большим опозданием.
Всадник остановился. Разбойник тоже встал и повернулся к всаднику лицом.
– Вы плохо выглядите, – сказал он. – Настолько плохо, что я едва не принял вас за вашего героического папашу. Который, судя по всему, избавил королевство и мир от своего геройского присутствия.
Всадник на мгновение закрыл глаза. Потом открыл.
– Понимаю, – кивнул разбойник. – Но и вы меня поймите. Окажись тут ваш отец, мне было бы трудно соблюсти «правило пяти слов». Вам повезло, что я засомневался: тот – не тот… Того Эгберта я бы, наверное, приказал убить на месте… Слушайте, а сколько вам лет?
Всадник закусил губу. Его конь тяжело переступил с ноги на ногу.
– Чего вы так на меня уставились оба? – насторожился разбойник.
– Время уходит, – процедил всадник.
– Вам не терпится увидеть Дина и сдохнуть?
– Мне надо поговорить с ним как можно скорее.
– Да что у вас стряслось?!
– Младший при смерти. Белая лихорадка.
– И… – разбойник нахмурился. – А вы-то тут при чем? Какое вам дело до сына этого чудовища, нашего драгоценного короля?
Всадник тяжело вздохнул.
– Да, король – чудовище! – гордо провозгласил разбойник. – Да, я это утверждаю. Теперь казните меня, негодяя. Вам, господину, положено. Указ такой. Ага?! Нет, это что за безобразие – вы требуете от простого грабителя соблюдения «правила пяти слов», придуманного непонятно кем в незапамятные времена! А я вот настаиваю, чтобы в отношении меня господин исполнил свеженький указ! Королем подписанный, оглашенный на всех площадях – и?..
– Ты где учился? – спросил всадник тоскливо. – Метрополия, Острова?
– У меня три университета, – гордо сказал разбойник.
– А дурак… – всадник покачал головой. – Я под «пятью словами» и обязан с тобой говорить, но мое терпение кончается. Истекает время Младшего. Хватит ерничать. Пропусти меня к Диннерану. Пока я сам не прошел к нему.
– Детишки нынче мрут от болезней как мухи, – отчеканил разбойник. – Потому что лечить их некому. Драгоценный наш постарался. И вы явились просить за его наследника?
– Значит, так надо. Для блага королевства. Всего королевства, и твоего в том числе. Ясно? Теперь уходи. Ты мне больше не нужен. Дорога прямая, доберусь сам.
– Между прочим, как вы ее нашли? – заинтересовался разбойник. – Здесь чужие не ездят. Мы эту дорогу называем «вход для прислуги».
– Вот ты и ответил. Прислуга всегда болтлива.
– Разбере-емся… – протянул разбойник. – Получается, вы ехали так… Потом так… Потом через перевал… Свернули… Неделя пути. Знаете, Эгберт, а больной-то ваш уже того.
