Машеньке Лисициной в честь праздника позволили коротать вечер не в детской, а возле огромной, до потолка, нарядной елки в зале. Газовые светильники ярко горели, от колонн водяного отопления волнами распространялось приятное тепло: благодаря модным нововведениям от очага в кухне грелся весь дом.
Сидя за раскладным столиком, Машенька, шевеля кончиком языка вслед движению руки, водила кистью по листу.
Самая лучшая кисть, самая лучшая акварель и конечно — самая лучшая бумага! От такой ответственности на лбу выступала испарина, а спина горбилась сама собой. Некому было делать замечания за согбенную спину и высунутый язык: маменька, убедившись, что подарки развернуты и приняты с благодарностью, удалилась. Машенька знала, что у маменьки дела, дела, даже в праздник — и особенно в праздник. Принадлежащий семейству Лисициных отель на перекрестке главных городских улиц требовал неусыпного пригляда и непрестанных хлопот.
Машенька, прежде чем сесть за рисование, тихонечко всплакнула.
Она очень просила рождественских ангелочков принести ей принца Щелкунчика, как в той сказке, в нарядном красном бархатном кафтанчике, в завитых буклях, румяного и ясноглазого. Маменька сказала: «Глупости! Просвещенные девочки не верят в сказки!» И добавила, чуть нахмурив прекрасные брови: «Рано тебе еще…» Вся надежда была на ангелочков, но ангелочки подвели, не прилетели.
Машенька вздохнула и продолжила водить кистью по бумаге. Рисовать принца Щелкунчика она не отважилась: пришлось бы утаить рисунок от маменьки, а врать в Рождество ей было особенно стыдно. Не заметить пропажи маменька не могла: она всегда прилежно нумеровала листы, чтобы наблюдать творческий рост своей талантливой дочери. Обдумав все это, Машенька принялась писать зимний пейзаж: пышные сугробы, неуклюжие пирамидки заснеженных елей, бледное пятнышко солнца. Ах, подумала Машенька, а ведь мы могли бы гулять в лесу с принцем, и даже за ручку. Я потеряю варежку, а он найдет. Или он потеряет, а я найду, это даже приятнее! Вот здесь бы мы прошли, и вот такие остались бы следы, а вот и варежка…
Постепенно прибавляя детали, она увлеклась и не заметила, как вздохнула нарядная ель, качнув шарами и конфетами на золотистых нитях; по комнате прошла волна слабого мерцания, и на столе между коробок с красками, стопок бумаги и вазочек появились ангелочки. Машенька услышала тихий мелодичный щебет, и только тогда обратила на них внимание.
Ангелочки были, как положено, в белом, но сами крошечные и почему-то зеленые. Вместо крыльев у каждого за спиной громоздился блестящий коробок — от которого, извиваясь, тянулась складчатая трубка. Трубки эти соединялись с прозрачными колпачками, покрывавшими милые глазастые мордочки ангелов.
Машенька, потерев глаза, ущипнув себя за руку и таким образом убедившись, что не спит и не галлюцинирует, взглянула на ангелов с нескрываемым упреком.
— Вы опоздали! — воскликнула она, из последних сил подавляя обжигающие слезы.
Ангелы, казалось, пришли в невыносимый ужас. Они громко запищали все наперебой и принялись тыкать зелеными пальчиками в блестящие нарукавнички, усеянные будто малюсенькими пуговками. Наконец они успокоились. Один из них выступил вперед и поклонился Машеньке.
— Мы прибыли к тебе, дитя Земли, чтобы…
— Вы должны были прилететь вчера! — с обидой в голосе сказала Машенька. — И принести мне моего принца Щелкунчика, а теперь…
— Вчера? Принести тебе? — казалось, удивился главный ангелочек. — Дитя Земли, мы прибыли с просьбой…
— Подарок! — нетерпеливо напомнила Машенька. — И я не дитя земли, я — Машенька Лисицина, смотрите, не перепутайте с чужими подарками.
Ангелочки, казалось, не понимают ее. Тот, что стоял впереди, ответил невпопад:
— Дитя Земли, мы пришли рассказать тебе о чуде, которое ты можешь…
— Замечательно! — воскликнула Машенька. — Я вашего чуда со вчера жду, где же он, мой принц Щелкунчик? Давайте же его сюда!
Ангелочки склонили мордочки друг к другу и запищали на своем непонятном ангельском наречии, некоторые из них снова стали тыкать в пуговки. Наконец они пришли к общему мнению, и главный снова выступил вперед.
— Принц будет, непременно будет! Но не сейчас.
— Еще год ждать? — возмутилась Машенька.
— Больше, — покаянно вздохнул главный ангелочек.
— Мальчики всегда опаздывают! — в сердцах Машенька топнула ногой.
— Нет-нет, — ангелочки замахали крошечными ручками. — Он прибудет вовремя!
— Значит, это я спешу? Эх… Маменька всегда меня бранит торопыгой и поспешайкой. Надо набраться терпения. Я придумала! Я придумала подарок на сейчас! Скорее, скорее подарите мне терпения, много-много. Я буду спокойненько ждать принца Щелкунчика. И маменька будет меня хвалить! Вы опоздали, вы виноваты, вы не можете мне отказать!
Ангелочки снова принялись совещаться, посвистывая и щебеча. Удивительно, но на их крохотных мордочках Машенька могла отчетливо наблюдать смену чувств: энтузиазм у самого зелененького, сомнение у того, что покрупнее, негодование у главного. И все-таки им удалось на чем-то сойтись. Главный ангелочек выступил вперед и торжественно сказал:
— Мы не можем подарить тебе терпение, которого у тебя нет — такие подарки не к добру. Ты ведь знаешь, что случилось с мальчиком Алешей?
