Кругом нависали черные скалы. Хлестал ветер, летел мокрый снег. Небо было свинцовым. Море напоминало равнину, которую разрывают валуны: каменные гряды возникали в воде и снова исчезали. Женщина с любопытством смотрела на борьбу стихий: воды, воздуха, земли и огня. Такие чувства можно испытать только на этом острове — Исландии.
Упряжка остановилась. Шесть волков зарылись в снег, и маленькие колокольчики, привязанные к их упряжи, зазвенели.
Женщина только что покинула свое убежище, скрытое среди льдов. И трое ее друзей сделали то же самое.
Она сказала им, что Столетие начнется в Риме. Ирэн предложила свести ребят вместе в ее маленькой гостинице.
Они думали, как это сделать.
Новый год — хорошая идея.
Они поразмыслили, потом расстались.
Ветер, бушующий над скалами, развевал одежду женщины. Лава, когда-то в древности застывшая после извержения, вибрировала под ее сапогами. Это кровь мира, окруженная солью.
Она приказала уезжать. Волки сорвались с места и побежали по снегу. Над сугробами вздымались струи пара и взлетали к серому небу, словно колонны призрачного собора. Волки бежали резво, в них взыграл древний инстинкт охоты. Неожиданно в облаке пара возникла лагуна с горячей голубой водой. Это Голубая лагуна — термальный оазис среди снегов.
Женщина довела упряжку до небольшого деревянного домика, остановила волков, сухо и отрывисто дала им несколько приказов.
Она вошла внутрь, сняла мокрую одежду и надела купальник. Ее длинные волосы рассыпались по спине. Женщина спустилась по небольшой лестнице, погрузилась в горячую воду и прикрыла глаза. Сквозь струи пара она проплыла в небольшой бассейн под открытым небом.
Не хватало только снега.
Через некоторое время к женщине подплыл мужчина — очень тихо, почти не издавая плеска — и позвал ее по имени.
— Это я, — ответила она, не открывая глаз.
Мужчина представился Якобом Малером. Волосы у него были цвета паутины. Он сидел в горячей воде в нескольких шагах от женщины.
— Мы договаривались по-другому, — сказала она. — Я должна была встретить господина Геремита…
Якоб Малер резко вытащил руку из воды:
— Не произноси никогда это имя.
— Не говори глупостей, — ответила женщина.
— Это не глупости.
Она погрузилась в воду. Когда вынырнула на поверхность, мужчина все еще был здесь, неподвижно сидел рядом с ней.
— На шутки у меня нет времени, — сухо сказала женщина, разглядывая его сквозь мокрые волосы. — Скоро мне нужно отчаливать.
— Твой корабль может подождать еще пару часов.
— Мне предстоит долгое путешествие.
— Острова Шпицберген, Норвегия, Сибирь, Камчатка, Берингов пролив. Долгое холодное путешествие.
— Мне нравится холод. Он защищает прошлое.
— Наблюдение археолога…
— Я археолог.
— Несколько лет назад племя сибирских эвенков нашло мамонта, замечательно сохранившегося во льдах. Его сварили и съели, кусочек за кусочком, чтобы никто не мог его изучить.
— Голод — первая потребность человека.
— А вторая?
— Власть.
— Которая является причиной нашей встречи.
— Я не должна была говорить с тобой, Якоб Малер.
— Он не выйдет из своего небоскреба. Но он хочет все знать. И если ты не хочешь говорить со мной, тебе придется его навестить.
Женщина молча откинула волосы со лба.
— Шанхай, — продолжил Якоб Малер, — конец твоего путешествия. Мы можем тепло принять тебя. С прекрасной музыкой.
— Ты умеешь играть?
— Немножко. На скрипке.
Она внимательно посмотрела на руки мужчины, которые двигались над поверхностью воды и напоминали каких-то рыб. Подумала несколько секунд, затем ответила:
— Скажи своему шефу, что я приеду.
Малер кивнул.
— Мы будем ждать тебя, — улыбнулся он.
Затем нырнул в воду цвета кобальта и исчез.
С этого момента прошло шесть лет.
Поезд метро линии № 3 исчез в темноте, въехал в тоннель. Харви, парень с длинными спутанными волосами, ждал на перроне, пока не остался один. Затем, устав ждать, он засунул руки в карманы и зашагал к лестнице. Снаружи сильно пахло гарью. Асфальт блестел от дождя. Небо над Гарлемом казалось хрупким, оно как будто едва держалось на крышах.
Харви проверил адрес на бумажке, лежавшей у него в кармане. На этой улице в асфальте зияли черные ямы, а машины, казалось, кто-то давно бросил у тротуара. Вдалеке слышался рев улиц, спускающихся к реке.
Январь, Нью-Йорк, северная часть Манхэттена.
По адресу, который был записан у Харви, оказался кирпичный дом с полуподвальным помещением. На стене ободранные афиши и пожарная лестница пламенно-красного цвета. Рядом с ней, за сеткой из проржавевшего металла, — двор, заваленный сломанной мебелью.
Вокруг были одни старые дома, в которых давно уже никто не жил. Чуть дальше бар, овощной магазин, ресторан средиземноморской кухни. На фонаре в углу висели манифесты «черного месяца в истории» (Black History Month) с ободранными белыми краями. Отличное место для спортзала.
На алюминиевых домофонах не было никаких надписей. Только вывеска адвоката по делам безработных, несколько цифр и неразличимых подписей. Харви еще раз посмотрел на номер дома, написанный на железной табличке справа от входа.
Номер был тот же, что и в его записке. Он обошел вокруг здания, оперся на ржавую ограду и попытался заглянуть за угол. Во дворе горели фонари. Харви посмотрел на часы. Было пять.
