На долину надвигались сумерки, солнце уже скрылось за вершинами деревьев. Карета, запряженная четверкой лошадей, в сопровождении десяти всадников, не торопясь ехала по дороге. В ней находилось двое. Молодая девушка, лет двадцати, с черными, как смоль, волосами, искусно заплетенными и уложенными вокруг головы, и карими привлекательными глазами. Ее лицо было очень выразительным, немного бледным, но глядя на него, можно сразу сказать, что она аристократка, как и многие поколения ее предков. Дорогую, вышитую золотой нитью, одежду она носила привычно и к богатому убранству кареты относилась равнодушно. Все ее внимание приковано к мужчине, который находился рядом с ней. Ее спутник был явно старше, лет тридцати-тридцати пяти, с мощным телосложением, выше нее ростом, с длинными собранными в низкий хвост волнистыми каштановыми волосами. Особое внимание к его лицу привлекали синие глаза, обрамленные густыми черными ресницами, четко очерченные скулы и тяжеловатый подбородок с ямочкой. Весь его облик говорил о том, что он человек, который привык повелевать. Но, в данный момент, его лицо выражало тревогу, и он о чем-то недовольно рассуждал.
— Лада, солнышко мое, ты плохо на меня влияешь. Я зря поддался на твои уговоры, все-таки нужно было заночевать на постоялом дворе и не ехать через лес в сумерках. Ты и наш еще не рожденный малыш это самое дорогое, что есть у меня. С самого детства родители готовили меня к тому, что мой брак будет договорным, а значит, приличным с виду и до зубовного скрежета скучным, наполненным придирками, истериками, требованиями роскоши. И я до сих пор боюсь проснуться и не найти тебя.
Он протянул руки и аккуратно посадил ее к себе на колени, приобнимая свою ненаглядную, любимую жену, а свободную ладонь тихонько положил на уже довольно заметный животик, скрытый под многочисленными складками платья.
Девушка прижалась к его груди и, поглаживая по голове, сказала:
— Мне нравится, как ты сокращаешь мое имя. У тебя так ласково это получается! Прости, что настояла на своем, просто мы уже неделю в пути, и довольно близко к столице. Не хочется опять ночевать на постоялом дворе. Совсем скоро мы будем во дворце, и я увижу отца и сестер. Ты знаешь, я никогда не думала, что из нас троих, я, младшая, первая выйду замуж и буду так счастлива! Ведь, начиная с десяти лет, как только проснулся мой дар некромантии, это сразу стало считаться позором для королевской семьи и меня отослали в летнюю резиденцию, приставили учителей и пока, к шестнадцати годам, я не научилась скрывать свой дар и управлять им, мне не разрешали появляться в столице. А теперь я счастливая, замужняя, беременная дама, еду на свадьбу своей старшей сестры.
— И все-таки, я считаю, что нам не стоило рисковать и ехать поздней осенью, пересекать пол страны. Но ты, душа моя, из меня веревки вьешь. Все, кто знал меня раньше, не поверит, что мной командует жена.
— Я больше не буду капризничать, правда-правда…
— Да, а я как будто верю! — притворно нахмурился муж. — Я до сих пор не пойму, почему ты меня выбрала, ведь ты могла выйти замуж за принца и стать королевой.
— Как только я увидела тебя и твои глаза, я пропала, и уже точно никакой принц мне стал не нужен.
— Да. Нашу первую встречу я не забуду никогда! Представляешь, после проверки дальних гарнизонов, почти месяц в седле, я, уставший, решил сначала заехать в дворцовую канцелярию, сдать документы. Иду боковым коридором, чтобы не пугать своим потрепанным видом придворных дам, и, вдруг, навстречу мне из-за поворота выбегает скелетик крысы, с красной атласной лентой в зубах, а следом за ним несется растрепанная девчонка в криво зашнурованном платье и кричит: — «Стой, а то развею!!!». Я не успеваю отойти, и она врезается в меня. Пришлось ловить! А когда я разглядел, что эта девчонка очень привлекательная леди, то отпускать уже не хотелось. Правда, следом прибежала твоя камеристка с воплем: — «Стойте, Ваше Высочество! Стойте!!!». Она вырвала тебя из моих рук и утащила. Я все утро отвечал всем невпопад, потому что думал о тебе.
— А я с того самого дня не могу на тебя наглядеться. Знаешь ли, Эдвард, ведь я люблю тебя больше жизни!
Герцог Эдвард де Мелвел приподнял пальцами лицо своей жены за подбородок и нежно ее поцеловал. Его жена, Герцогиня Ладавель де Мелвел, ничего не имела против, только за. Эдвард, лаская свою жену губами, неожиданно почувствовал, что ее тело в его руках как будто застыло. Чуть отстранившись, он с тревогой спросил:
— Что случилось малышка? Тебе плохо?
— Нет, просто почему-то все затихло кругом. Ты слышишь? Как будто мир вокруг замер!
Эдвард осторожно пересадил жену на сиденье кареты и прислушался. Затем подал в окошко знак охране. Всадники окружили карету плотнее и прибавили ход.
— Не беспокойся, моя хорошая! — сказал он. — В лесах возле столицы уже лет десять не слышали про разбойников.
Но в этот раз он оказался не прав. Внезапно, карету окружило пятнадцать всадников. Послышался звон мечей, охрана вступила в бой, пытаясь не подпустить вооруженных людей к карете. Герцог знал, что его люди хорошие профессионалы и должны справится, но ситуацию осложняло то, что было уже почти совсем темно. Один за другим падали разбойники, но и ряды охранников тоже изрядно поредели. Эдвард заметил, что его люди бьются не с простыми разбойниками, а судя по выучке с наемниками. Ему очень не хотелось оставлять жену одну, но его люди не справлялись. Предупредив ее, чтобы не выглядывала и не выходила из кареты, он выпрыгнул наружу и сам вступил в бой.
