Угнетатели и их помощники
Журналист «Литературной газеты» Израиль Аркадьевич Мазус заявил в своей газете (N33, 2005 г.), что вовремя крестьянского восстания 1768 года на Правобережной Украине в городе Умани «гайдамаки вырезали… свыше пятидесяти тысяч евреев… И если бы не вмешательство России, история гайдамацкого бунта была бы ещё более кровавой».
Отметим несколько аспектов, вытекающих из этой фразы.Во-первых, автор не входит ни в какие подробности по поводу заявленной информации, и мы будем вынуждены за разъяснениями обратиться к другим источникам, как еврейским, так и нееврейским.Во-вторых, Израиль Аркадьевич оперирует цифрами, и потому сразу становится уязвимым, ибо «50 000»человек – это население приличного современного города! В-третьих, за термином «гайдамаки», хотя и скрывается, согласно советским учебникам, своего рода «дружба народов», а именно: сброд «украинцев, белорусов, поляков, молдаван, русских старообрядцев, солдат, казаков, крестьян, батраков» и прочей голытьбы, но в реальности это было восстание, как сказали бы сейчас, русскоязычного православного населения против поляков-оккупантов и латинской веры; никакие «молдоване», а тем более «поляки» погоды там не делали. А это значит, что брошенное обвинение в уманском геноциде фактически относится к русскому народу (в наши дни почему-то снова искусственно поделённому на белорусов, украинцев и великоросов), который, по твердому убеждению И. Мазуса, «просто так» взял, да и вырезал всех уманских евреев. И наконец, в-четвертых, автор статьи в «ЛГ» – не просто наблюдатель, он родом «из-под Умани» (родился в 1929 г.), и ему, конечно, тяжело сознавать, что в его родных местах когда-то разразилась ужасная драма. Но и для нас, русских людей, история Правобережной Украины, в указанный год народного восстания входившей в состав Речи Посполитой, а через 25 лет ставшей частью России, как и Maзycy, ближе и родней, поскольку в ней принимали непосредственное участие и тяжко страдали наши предки.Как и под чьим гнетом жили православные на Украине в XVIII веке – хорошо известно, и тут не надо копаться в архивах или в специальной литературе – стонали они под пятой польских панов (шляхты), католической и униатской церквей. Польская шляхта без конца расширяла барскую запашку и увеличивала работу крестьян на барщине. В некоторых имениях у крестьян была отобрана вся годная для обработки земля, а также весь скот. У славянских народов, живших в прекрасных, поистине божественных, благоприятнейших для земледелия районах бассейна Южного Буга и Днепра, слёзы, пот, кровь лились рекой от насилия и притеснений.Но эта беда была не единственной.Поляки (нация, уже тогда показывавшая явныепризнаки разложения) не утруждали себя работой и заботой о подданных своей «державы», a тем паче о покорённых народах (в основном, как мы говорили, русских, православных), и сплошь и рядом перекладывали хлопоты о «москалях», «схизматах» и прочих «голодранцах» на евреев-арендаторов. К этому времени (XVIII век) евреи, выплеснувшиеся, как протуберанец, из Испании в Европу, пройдя Германию и Польшу, заполонили Украину и Белоруссию. Им-то (в советской табуированной историографии – «арендаторам-ростовщикам», без указания национальности), богатым хозяйственникам «на все руки», имеющим экономические связи повсюду, пользовавшимся в Польше большими привилегиями (жили кагалами, т.е. «государством в государстве», занимались ссудными операциями, ростовщичеством, монополизировали винное дело и т.п.), и доверяла шляхта свои земли, имения, промышленные заведения; на последних работали так называемые посессионные (т.е. прикреплённые) крестьяне, ну а «посессорами», т.е. надсмотрщиками, являлись, конечно, евреи. Малороссийские песни переполнены горькими жалобами на «жидив-орендарив». Евреи распоряжались даже православными храмами: на все требы надо было получить разрешение «жида». (Кстати, украинцы использовали это прозвище от польского «Zyd».) Портрет одного из таких «орендарив», а по совместительству корчмаря и ростовщика, уманского еврея Янкеля нарисовал в своей повести «Тарас Бульба» Н.В. Гоголь. Иудей «прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои руки, высосал почти все деньги и сильно означил свое жидовское присутствие в той стране. На расстоянии трех миль во все стороны не оставалось ни одной избы в порядке: все валилось и дряхлело, все порасраспивалось, и осталась бедность да лохмотья, как после пожара или чумы, выветрился весь край. И если бы десять лет ещё пожил там Янкель, то он, вероятно, выветрил бы и все воеводство».Таким образом обездоленный украинский народ зачастую видел перед собой лицо еврея-мироеда, тогда как польский пан был недоступен, отделен от людской массы крепостной или городской стеной. (Всё это Россия, правительство, русское образованное общество, равно как и простой народ, узнали непосредственно после того как в 1772-1795 гг. в результате разделов Польши Украинское Правобережье и Белоруссия стали российской провинцией.) А потому протест населения против нечеловеческой эксплуатации неизменно адресовался, помимо польских властей, и евреям, как самым «ближним». «Еврейская энциклопедия» (т.15, стр. 645) пишет по этому поводу, что «служа интересам землевладельцев и правительства… евреи навлекли на себя ненависть населения… Крестьянская масса усматривала в евреях исполнителей воли польской шляхты. Сбрасывая с себя политическое и экономическое иго, она обрушилась с одинаковой яростью на помещиков и евреев».