В старом хвойном лесу восход еле заметен, но тем ни менее ощущалось начало нового дня. Деревья взрослые, высокие, покрытые янтарной слезой стекающей смолы. Лес хоть и старый, но деревья стоят широко друг от друга, что позволяет осматривать более ста метров в округе, хотя это не дает возможности оценить чаща это или окраина леса. Тишину внезапно разрывает птичий гомон, вызванный стоном лежащего молодого человека в черных вельветовых джинсах и темной футболке. На абсолютно белом, как потолок в хорошо отремонтированной квартире, лице, сияло два черных пятна вокруг глаз. Его ноги, обутые в черные дорогие ботинки, связаны выше колена белой стекловидной веревкой, а руки перетянуты брючным ремнем в районе запястий. На правой руке ярко выраженное незагоревшее пятно от часов.
Безымянный палец левой руки также со следом от кольца. От него сильно разит спиртом.
Лесной покой нарушает внезапное пробуждение мужчины, связанное сильной рвотой. Рвет его хоть и сильно, но не обильно, сразу видно, что ел он очень давно и рвота явно связана с разящим запахом спирта, который пропитал пробуждающийся лес.
Отползая от места, которое недавно служило ему ложем, мужчина машинально пытается освободиться от пут. Ремень легко поддается, и свободные руки устремляются к голове, начиная планомерно ощупывать себя с затылка к носу, затем долго обследуется шея, грудь, живот. Дойдя до колен, обнаруживает на себе хорошо завязанную веревку. С ней пришлось повозиться. Но узел оказался не сложным и если бы не состояние, то мужчина справился бы с ним гораздо быстрее. Еще не до конца стащив с ног веревку, он вскочил и, спотыкаясь, побежал прочь от ненавистного ему места.
Бег его был абсолютно бесцельным, истерическим и ненаправленным, как будто он бежал просто подальше от места, где ему было так плохо, от места, которое ему казалось угрожающим и страшным. Расстояние, которое он проделал за первые полчаса, было мизерным. Его больше носило кругами. Но вдруг его бег был прерван и он встал как вкопанный, пытаясь различить незнакомый звук, который нарастал, и с каждым возрастающим децибелом, его лицо приобретало все более цивилизованное выражение.
Это самолет, подумал он. И только в этот момент он понял, что это первая мысль, которая посетила его до сих пор больную голову с момента пробуждения.
— Что делать дальше? Куда идти?
В этот момент к нему пришла вторая идея, которую он принял как должное.
«В инструкции Американских летчиков, в случае сбития на вражеской территории, необходимо найти скрытое место в низине, которое не просматривается с воздуха и земли, расположится в нем и вспомнить любые сто номеров телефонов, для того чтобы успокоиться и собрать мысли в кучку. Все ошибки делаются в первые минуты паники».
Поэтому данная инструкция как никогда подходила к его ситуации.
Место было обнаружено буквально через несколько минут, дабы ландшафт местности позволял. Расположившись в канавке, вокруг которой в изобилии рос кустарник малины и, над которой лежало поваленное дерево, ему удалось немного успокоиться. Дыхание выровнялось, триммер губ отошел, руки тряслись уже меньше. Настроение выравнивалось, голова начинала соображать, глаза стали различать знакомые предметы. Жуткая жажда была удовлетворена земляникой, которой оказалось очень много в этой ложбинке. Если бы не комары, роем летавшие над ним, можно было принять это место за самое лучшее из тех, где он бы хотел оказаться в данное время.
Вспомнить хотя бы один номер телефона не получалось. Голова была пустой, и пришлось приложить немало труда для концентрации и систематизации своих мыслей. Так как вспомнить номера телефонов оказалось затруднительным, мужчина начал мысленно собирать информацию о себе.
— Я мужчина! Я не понимаю, как я тут оказался. Почему я был связан, я не знаю, но то что убежал с того места это хорошо. Я хочу пить. Эти ягоды, которые я ел, называются мозг включил поисковую систему и слово появилось из подкорки — …земляника. Кусают и беспокоят меня комары.
Дальнейшие слова возникали в голове уже без задержки. — Это береза, это елка, сосна, клен… — Обведя взглядом окружающий мир, он не обнаружил не знакомых предметов. Все было ему известно, понятно и реалистично. Он понимал, что сейчас тепло и на дворе, скорее всего лето, но какой месяц, день, а тем более год он не помнил. Одно было ясно, надо идти и искать выход из леса — там вода и еда. Есть ему совсем не хотелось, его все еще подташнивало, но пить… пить хотелось очень. Сухость во рту не смогла исчезнуть даже от горстями поедаемой земляники.
Пришло время покинуть свое убежище. В глаза сразу бросилась еле заметная узкая тропа, которая была еле видна, но хорошо ощущалась ногами. Слева и справа от тропы земля была мягкой и машинально неприятной. В какую сторону идти, вопрос не стоял. Назад нельзя — там осталась веревка и ремень. Значит только вперед.
Ноги сами несли неопознанное тело по тропке вглубь леса. Пейзаж редко менялся. Лес был лиственным с зарослями труднопроходимых кустарников и поваленных деревьев. Ноги крепко держались уплотненной тропы. Организм настолько привык к темпу ходьбы, неровностям и препятствиям, что глаза редко опускались вниз для контроля продвижения. Была возможность осматривать окружающий мир и принимать его как что-то новое, но очень приятное и радостное. Казалось, что в окружающем буреломе, болотистой местности и легком мраке заключена несоизмеримая ни с чем красота. Лесные обитатели попривыкли к не прошеному гостю и, не обращая на него внимания, занимались своими делами. Птичий гомон, кваканье лягушек, шуршание травы наполняли и радовали слух.
