* * *
Тёмные тучи скрыли мир от ока божьего. И превратился день в ночь. И разверзлись хляби небесные.
Ревущий ветер перемешивал потоки дождевых вод с солёными волнами. Бушующее Японское море озаряли ослепительные вспышки молний. Под оглушительные громовые раскаты, штормовой ветер гнал шхуну к усыпанному валунами берегу. Взлетев на гребень пенной волны, крохотный деревянный кораблик мчался навстречу поджидающей в камнях смерти. Страшная старуха, глотая волны, сплёвывала пену прибоя, зло шипя и скаля острые обломки серых зубов.
Однако Сыну ведьмы старая мачеха — злодейка была не опасна, он и сам владел колдовской Силой. Играть со Смертью казаку не в первой. За себя Алексей не переживал — ему бы товарищей спасти, что в трюме шхуны подряд всем богам молятся (хотя и атеистами себя мнили, пока с казачьим шаманом не связались). На палубе парень стоял у штурвала один, скрывать колдовские возможности не от кого — можно всласть пошалить.
Волна поднесла шхуну к пенной кромке берега и с разгона швырнула на острые каменные клыки — в разинутую пасть Смерти.
Алексей воздел руки к небу. Корабль, словно обретя невидимые крылья, перелетел через близкие грани мокрых валунов. Пенная полоса прибоя промелькнула под килем.
Ветер погнал невесомый кораблик к вздымающемуся скалистому берегу.
Чтобы не встрять носом в отвесную стену, Алексей вернул шхуне гравитационную тягу Земли. Дно заскрежетало о мелкую каменную россыпь. Казак ещё никогда не швартовал летающие корабли (немецкий дирижабль не считается, тот был аппаратом легче воздуха), поэтому не учёл все особенности. Скорость погасил удачно, за счёт возврата судну реальной массы, а о неровностях посадочной полосы забыл.
Шхуна, жалобно застонав, пропахала глубокую полосу килем по торчащим каменюкам. Доски днища проломились во множестве мест.
— Кирдык кораблику, — горестно вздохнул неопытный капитан. Алексей понял, что шхуну ему с друзьями уже не починить. — Придётся выбираться с острова на попутном транспорте.
Алексей отвязал себя от стойки штурвала и по сильно накренившейся палубе уверенно прошагал к люку в трюм. Подошвы башмаков бывшего каторжанина не скользили по мокрым доскам, ибо Шаман парил в миллиметрах над ними — мелочь для повелителя гравитации.
Скрипнули петли крышки. Вместе со струями дождя парень сбежал по ступенькам в тёмное чрево трюма. Отсвет от вспышки молнии высветил тесное помещение. В углу жались друг к дружке товарищи.
— Баста, мореходы, пришвартовались, — дёрнув за верёвочку, захлопнул крышку люка «капитан». Воцарилась темнота. Алексей, гравитационным воздействием, незаметно стряхнул с себя воду — одежда выжалась досуха.
— Я уж, в последний момент, подумал, что мы совсем «приплыли», — раздался из мрака хриплый голос Фёдора Карпина. Бывшего заводского работягу и до шторма мутило от морской качки, а в бурю, вообще, вывернуло наизнанку. — Андрюха, разожги лампу.
— Большевики анархистами не командуют, — неожиданно упёрся Волков. — У меня дела поважнее имеются.
— Что может быть важнее, чем нести свет людям, — рассмеялся старый большевик Артём и закашлялся, Сахалинская шахта подорвала здоровье каторжанина.
— Сиди, Михаил Семёныч, я к лампе ближе, — остановил товарища Алексей, который колдовским зрением отлично видел всё даже в темноте.
Чиркнула спичка, огонёк перескочил на фитиль — колеблющийся свет заставил плясать тени на досках трюма.
— А дырок-то в нашей посудине изрядно добавилось, — заметив усилившийся сквозняк, потянул носом воздух Фёдор и почуял запах водорослей. — Мы, случаем, не на дно морское опустились?
— Нет, на берегу, — скривился Алексей и грустно вздохнул: — Только не знаю — на чьём.
— Шхуна ходко шла, русский Сахалин должно быть уж проскочили, — почесал затылок Артём.
— Значит, по — любому, в плен к япошкам попадём, — заёрзал на попе Андрей, при этом мешок под ним издал странный хрустящий звук.
Товарищам стало понятно, почему анархист не хотел зад отрывать, чтобы свет зажечь, — плоть бывшего интенданта прилипла к воровской казне.
— Кораблекрушенцев арестовывать не будут, — вспомнил законы морского права Артём. — Мы же теперь простые рыбаки.
— Станем простыми… — недовольно скосил глаз на хрустящий под анархистом мешок Фёдор, — если от денег избавимся.
— Атаман, большевики казну отнять хотят! — жалобно взвизгнул казначей шайки.
— Сжечь, — не моргнув глазом, вынес приговор казак. Алексей понимал, что с таким грузом, легенда о бедных рыбаках «не прокатит». Да и на настоящую цену деньгам Сын ведьмы внимания не обращал, крёстный отец ковал из парня рыцаря — монаха, чуждого мирской суеты. Идеальный боец был рождён для защиты рода — война его стихия.
— Товарищи, нельзя же так! — упал на мешок казначей и, обхватив руками, прижал несметное сокровище к сердцу. — Ценности для революции пригодятся. Позвольте спрятать.
— Да куда же ты мешок спрячешь на корабле? — отмахнулся Фёдор. — Япошки же всю шхуну перетрясут.
— А я не на судне, я в камнях на берегу закопаю, — вскочил на ноги жмот и решительно закинул мешок за спину. — Шаман, дозволь.
— И охота тебе под дождём мокнуть? — махнул рукой атаман. — Всё равно деньги для нас потеряны.
